Узы крови (СИ)

– Простите за грубость, лорд Старк, – такое обращение неприятно резануло по ухо. Стефан привык, что так обычно обращались к папе, а говорить можно было только тогда, когда скажет он. Внутренняя скованность осталась по прошествии стольких лет. – Но мне ваш брат никогда не нравился. Есть в нем что-то темное, что-то скользкое, я бы сказал. Он не волк, а самая настоящая змея, если позволите. Понимаю, что в такое время неуместно давать советы, но я бы настоятельно рекомендовал вам за ним следить. Ничем не объяснимая тяга к предателю дяде может закончиться весьма плачевно.

После такой тирады, подкрепленной очень осторожными выражениями, чтобы не нанести оскорбление своему лорду, Дикон Гловер прикрыл карие глаза, не обращая внимания на окружающих. Руки были сомкнуты в замок на внушительном животе, пока сам хозяин раздумывал над тяжелым положением северян. Нельзя подчиняться новому лорду, несмотря на то, что оказать сопротивление невозможно. На самом деле все гораздо хуже, чем представлялось с самого начала, и Дикон, этот искушенный во многих боях воин, усиленно пытался выбраться из создавшегося кризиса. Он провел вместе с Маркусом и его братьями почти все детство, что само по себе давало ему повод к раздумьям над следующим шагом Жестокого Волка, как тот себя величал.

Гловер просто не имел понятия, какой Темный Попутчик скрывается за душой этого некогда жизнерадостного мальчика, кладезя веселых игр. Его демон нашептывал множество всевозможный путей к мировому господству и достижению единственной цели – мести. Всепоглощающей, абсолютно лишенной хотя бы толики милосердия, разрушительной. Нет, это уже давно не тот слабый на вид мальчишка, не умеющий управляться с деревянным мечом и вечно норовящий оказаться у матери на руках из-за пустячных ушибов. Отныне и вовеки над ними господствует монстр, не испытывающий ни любви, ни сострадания. Дикон сильно ошибался и не представлял, насколько.

Последующий разговор длился недолго и основывался в основном на обыденной чуши. Стефан безуспешно пытался выведать у старика еще новости из центральной крепости, однако тот лишь угрюмо сопел мощными ноздрями, словно дикий лось. Гладко выбритый подбородок не вязался с образом одного из сильнейших людей региона, а добрый взгляд порою заставлял собеседника усомниться в том, что перед ним сидит человек, на чьем гербе изображен серебряный кольчужный сжатый кулак. Тем не менее, стоило ему открыть рот, позволяя грубому басу изливать потоки крепких слов, как самые рослые мужи смолкали. Маркус всегда прислушивался к мнению старого друга, не потому что оно было верным, хотя и это тоже, а потому что за столом он горланил больше всех остальных, будто уже собирался в Ад, но перед этим хотел поведать всем о своей мрачной судьбе. Как бы там ни было, а сегодня он предпочел больше слушать, нежели говорить.

Сделано это было отчасти из уважения к лорду, который только что потерял сестер и брата – мало кто верил в их чудесное спасение – отчасти из потребности немного поразмыслить в тишине. С возрастом пришло желание подолгу сидеть перед открытым окном в немом созерцании заката. Ради этого он специально переехал жить в северную башню, ибо не хотел лишать себя такого удовольствия. Жена была этим очень недовольна, однако не смела возразить. Её никогда не спрашивали, а она не перечила – в этом плане он нашел для себя вполне приемлемую пару. Общий сын, наследник, связал их глубокими узами взаимоуважения и привязанности, но говорить с ней о чем-то, кроме совсем обыденных вещей, не хотелось, поскольку Дикон всегда боялся разочароваться в ее умственных способностях еще больше, чем это было после свадьбы, устроенной властным с отцом.

Так или иначе, а продолжать разговор никому не хотелось. Молодой Волк склонил голову в знак признательности за гостеприимство уже немолодого хозяина, а тот, в свою очередь, одобрительно закрыл глаза – излюбленный жест благодарности лорда Форрестауна, древнего замка на возвышенности среди темной полоски мрачноватых елей с заснеженными вершинами.

Сон сопровождался ночными кошмарами, а последующие дни – невыносимым чувством безысходности. Оба брата не знали, как поступать в таком положении. У них больше не было дома. Мало кто решался утверждать, что кто-либо из их родственников остался в живых. Так прошло три нестерпимо долгих дня, пока однажды всех обитателей крепости не разбудил громкий, протяжный вой боевого рога на одной из башен-близнецов, гордо высившихся над замковыми воротами. Деревянные, они были неспособны выдержать долгую осаду, поэтому увиденное потрясло вышедшего на стену лорда. Перед ним, в нескольких милях, на небольшом холме собралась поистине огромная армия.