V.

Приятели направились к выходу с территории судоремонтного завода. Вокруг слонялись разрозненные группки получивших увольнение моряков с «Эшафота». Подлодки тоже были накрыты брезентом — то ли для маскировки, то ли от дождя. Гудок возвестил окончание смены, и тут же Папаша с Клайдом оказались посреди бурного потока докеров, которые со всех сторон — из-под земли, с кораблей, из сортиров — повалили к воротам.

— Докеры везде одинаковы, — изрек Папаша.

Они с Клайдом решили не торопиться. Давясь и толкаясь, их обгоняли чумазые работяги в засаленных робах. Когда Папаша и Клайд добрались до каменных ворот, толпа уже схлынула. У ворот, словно поджидая их, сидели две старые монахини, держа на коленях соломенные корзиночки для пожертвований и прикрываясь от дождя черными зонтиками. На донышке каждой корзиночки несколько шестипенсовиков да пара шиллингов. Клайд опустил в одну из них крону, а Папаша Ход, который еще не побывал у местных менял, бросил доллар в другую корзиночку. Монахини мимолетно улыбнулись и продолжили свое суровое бдение.

— Что это было? — задумчиво ухмыльнулся Папаша Ход — Входная плата?

Мимо громоздящихся руин они поднялись на холм по огромной дуговой дороге, затем прошли через туннель. У выхода из туннеля была автобусная остановка: три пенса до Валлетты, конечная остановка у отеля «Финикия». Подошел автобус, и они забрались в него вместе с несколькими отбившимися от стада докерами и дюжиной моряков с «Эшафота», которые расположились на задних сиденьях и запели.

— Папаша, — начал Толстяк Клайд, — это, конечно, не мое дело, но…

— Водила, — заорал кто-то из сидевших сзади. — Эй, водила, останови. Мне надо отлить.

Папаша сполз по сиденью и надвинул бескозырку на глаза.

— Теледу, — пробормотал он. — Как пить дать, Теледу.

— Водила, — заявил Теледу из команды А, — если не остановишь, мне придется пустить струю в окно.

Папаша невольно обернулся посмотреть. Пара ребят из машинного отделения пыталась оттащить Теледу от окна. Водитель непреклонно давил на газ. Докеры молча наблюдали за происходящим. Моряки с «Эшафота» пели:

Пойдем все выйдем, отольем на «Форрестол»,276
Пока корабль этот к чертям собачьим не ушел.

Эта песня пелась на мотив «Старой серой кобылы», а появилась она зимой 1956-го в бухте Гитмо.277

— Если ему что в голову втемяшилось, — сказал Папаша, — он от своего не отступит. Так что если ему не дадут поссать из окна, то он наверняка…

— Смотри, смотри, — воскликнул Толстяк Клайд. По проходу заструился желтый поток мочи. Теледу застегивал ширинку.

— Засранец доброй воли, — заметил кто-то из моряков — вот кто такой этот Теледу.

Сидевшие ближе к проходу моряки бросились прикрывать ручеек оставленными на сиденьях утренними газетами. Дружки Теледу зааплодировали.

— Папаша, — спросил Клайд, — ты намерен сегодня как следует гульнуть и надраться?

— Есть такая мысль, — согласился Папаша.

— Этого-то я и боюсь. Слушай, это, конечно, не мое дело…

Взрыв хохота на задних сиденьях не дал Клайду закончить. Дружок Теледу Лазарь, тот самый, что сгонял воду с палубы 01, умудрился поджечь газеты, прикрывавшие ручеек на полу. Салон автобуса наполнился зловонным дымом. Докеры встревоженно зашептались.

— Надо было приберечь малость мочи, — весело воскликнул Теледу, — на всякий пожарный случай.

— О Господи, — вздохнул Папаша Ход.

Несколько приспешников Теледу предприняли попытку затоптать пламя. Из кабины донеслись матюги водителя.

Когда автобус подкатил к отелю «Финикия», из окон все еще выбивались струйки дыма. Стемнело. Матросы с «Эшафота», горланя песни хриплыми голосами, высадились в Валлетте.

Клайд с Папашей выходили последними. Они извинились перед водителем. Листья пальм перед отелем о чем-то шептались в ночи. Папаша, похоже, пребывал в нерешительности.

— Может, сходим в киношку, — предложил Клайд, начиная отчаиваться. Папаша пропустил его слова мимо ушей. Пройдя под аркой, они вышли на Королевскую дорогу.

— Завтра канун Дня Всех Святых,278 — сказал Папаша, — и было бы неплохо надеть на этих полудурков смирительные рубашки.

— Такого, как Лазарь, ничем не утихомиришь. Мать честная, ну и толпа здесь.

На Королевской дороге бурлил людской водоворот. И вместе с тем возникало ощущение замкнутого пространства, как в павильоне звукозаписи. Это клокочущее море зеленых беретов вперемешку с бело-голубыми цветами морской формы было одним из проявлений наращивания военного присутствия на Мальте в связи с началом Суэцкого кризиса. К острову подошел «Королевский ковчег», а с ним несколько корветов и десантных судов, готовых в любой момент высадить морскую пехоту в Египте.

— Во время войны я служил на боевом транспорте, — заметил Папаша, проталкиваясь с Клайдом сквозь толпу, — и тогда накануне высадки союзных сил была такая же кутерьма.

— Когда мы стояли в Йоко в Корее, все тоже пили напропалую, — как бы оправдываясь, сказал Клайд.