V.

Синьор Мантисса выпил, вытер усы и болезненно улыбнулся.

— Чезаре вне подозрений, — запротестовал он, — у него есть необходимые связи, его некем заменить. Баржа до Пизы, судно до Ниццы, — кто все это организует…

— Вы, мой друг, — злобно сказал Гаучо, тыча синьору Мантисса в ребра штопором. — Один. Разве есть необходимость платить капитану баржи или там корабля? Нет. Надо лишь подняться на борт и отчалить. Наклюнулось дельце — действуйте сами. Будьте мужчиной. А если капитан начнет возражать… — Он резко крутнул штопор, намотав на него несколько квадратных дюймов белого льняного полотна рубашки синьора Мантиссы. — Capisci?126

Синьор Мантисса всплескивал руками, гримасничал, тряс золотоволосой головой и корчился, как бабочка на булавке.

— Certo io,127 — наконец удалось ему сказать, — конечно, синьор коммендаторе… мышление военного человека… действовать напрямик, конечно… но в деле столь деликатного свойства…

— Ха, — Гаучо убрал штопор и сел, не сводя глаз с синьора Мантиссы.

Кончился дождь, выглянуло солнце. Мост вновь заполнился туристами, потянувшимися обратно в отели района Лунгарно. Чезаре благожелательно взирал на них. Все трое посидели молча; потом заговорил Гаучо — спокойно, но с большой внутренней силой и страстностью:

— В прошлом году в Венесуэле было не так. И в Америке тоже все шло иначе. Не было никаких ухищрений и сложных маневров. Конфликт был ясен: мы жаждали свободы, а нам ее давать не хотели. Свобода или рабство, всего два слова, дружище-иезуит. И не нужно никаких фраз, трактатов, нравоучений или брошюр на темы политической справедливости. Мы знали, где стоим и где однажды будем стоять. И когда пришло время драться, мы тоже действовали открыто и прямо. Вам кажется, что у вас такая же гибкая тактика, как у Макиавелли. Вы читали его рассуждения про льва и лису, но ваш изворотливый ум увидел только лису.128 А куда делись сила, агрессивность и врожденное благородство льва? Что это за эпоха, когда стоит лишь отвернуться, и каждый норовит нанести удар в спину?

Синьор Мантисса сумел до некоторой степени восстановить душевное равновесие.

— Разумеется, нужны и лев, и лиса, — примирительно произнес он. — Поэтому я и выбрал сотрудничество с вами, коммендаторе. Вы лев, а я, — скромно, — очень маленькая лиса.

— А он свинья, — рыкнул Гаучо, хлопая Чезаре по плечу. — Браво. Прекрасный кадр.

— Свинья, — радостно подтвердил Чезаре, пытаясь сцапать бутылку.

— Не надо, — остановил его Гаучо. — Синьор тут изо всех сил тщится построить карточный домик. Мне вовсе не хочется в нем жить, но я не могу позволить вам напиться и свести обсуждение к пьяной болтовне. — Он повернулся к синьору Мантиссе. — Нет, — продолжил Гаучо, — вы неверно толкуете Макиавелли. Он был апостолом свободы, свободы для всех людей. Разве можно, прочитав последнюю главу «Государя»,129 сомневаться в том, что Макиавелли жаждал увидеть объединенную и республиканскую Италию? Вот здесь, — Гаучо показал на левый берег в зареве заката, — здесь он жил и мучился под гнетом власти Медичи. Они были лисицами, и он их ненавидел. Призвать льва, воплощающего власть, поднять Италию и навеки загнать в норы всех лисиц — вот его последний призыв. Его моральные принципы были такими же простыми и честными, как мои собственные убеждения или принципы моих товарищей в Южной Америке. И теперь, под его знаменем, вы намерены увековечить мерзкое коварство Медичи, которые так долго подавляли свободу именно в этом городе. Я навеки обесчещу себя, согласившись сотрудничать с вами.

— Если коммендаторе, — синьор Мантисса вновь болезненно улыбнулся, — может предложить иной план, мы были бы счастливы…

— Конечно, у меня есть иной план, — перебил Гаучо. — Единственно возможный. Так, у вас есть карта? — Синьор Мантисса с готовностью извлек из внутреннего кармана лист бумаги с карандашным наброском. Гаучо с сомнением воззрился на схему. — Итак, это галерея Уффици, — произнес он. — Никогда там не бывал. Но думаю, придется пойти, ознакомиться с территорией. А где объект?

Синьор Мантисса указал в левый нижний угол.

— Зал Лоренцо Монако, — пояснил он. — Ситуация такова. У меня уже есть дубликат ключа от главного входа. Три главных коридора: восточный, западный и соединяющий их короткий южный. Из западного коридора — номер три — мы входим в маленький проход, обозначенный как «Ritratti diversi».130 В конце, вот здесь, находится единственный вход в галерею. Она висит на западной стене.

— Единственный вход — это также и единственный выход, — заметил Гаучо. — Плохо. Тупик. Чтобы выйти из здания, придется идти через весь восточный коридор к лестнице, ведущей на Пьяцца-делла-Синьория.

— Есть лифт, — воскликнул синьор Мантисса. — На нем можно попасть в проход, который выводит в Палаццо Веккьо.