В 40 часов пополуночи

– Вот и хорошо. И знаешь, держись в жизни людей зрелых, постарше. Это я не к тому, что сам старик. Просто очень много в молодых сейчас пустого, поверхностного, глупого и жадного. И к профессии своей у молодых сейчас отношение подчас корыстное. А у нас и у вас, те есть у юристов и врачей есть много общего. Это работа с людьми, причем, когда людям плохо, совсем плохо. И только жизненный опыт может помочь, а не обрывки знаний из нынешних институтов с их сплошь продажными дипломами. Вот ваш заведующий, Булат Максудович, видно, человек серьезный и знающий. Это вам тут повезло. Я иногда полеживаю в клиниках, знаю. На табличке, кандидат, доктор наук, а ему, или ей едва за тридцать, речь бедная, интонации безразличные, тезаурус нулевой, а высокомерия немерено. И финансовые запросы на физиономии обозначены.

К примеру, раньше возможности и у нас, и у вас были небольшие, и врач и следователь много думал, сопоставлял, вникал, искал. Врач много щупал, слушал, выискивал, даже принюхивался. Кстати, как и мы иногда. А теперь и у вас и у нас куча исследований, лаборатории находят все что угодно и даже больше. Врачу даже думать не надо, обследования сами на диагноз выводят и даже лечение, говорят, компьютер прописывает. Да, жизнь…

Нина хотела спросить, что такое тезаурус, но не успела, старик прервал ее мысли:

– Ладно, заговорил я тебя, девушка, ступай и живи по-умному.

Нина попрощалась, пошла собираться. Уже потом видела старика-адвоката только мельком, вскоре он выписался.

Теперь, глядя в лицо этого Каменева, она вспомнила тот разговор в палате, собрала мысли воедино, решила про себя: «Нет, дорогой, меня ты не притянешь!» Улик нет, свидетелей нет, орудия нет. Даже мотива нет. Иди-ка ты лесом…

Откинулась на подушку, закрыла глаза, на очередной вопрос отвечать не стала. Тем более, спрашивал уже о чем-то таком раньше. Детектив сидел и не вставал. Прошло минуты две. Зашел врач, встал у двери.

– Пора, уважаемый, больше нельзя, операция предстоит серьезная.

Тот встал, кивнул и молча вышел. « И был таков!» – вспомнила Нина такой оборот речи из детских сказок. Был таков. Что бы это значило?

Как-то помог ей сейчас тот вечерний разговор с пожилым адвокатом. Внушил спокойствие, дал возможность контролировать свои слова и движения, не впадать в панику, а спокойно думать и только потом говорить.

Настроение Нины улучшилось. Она справляется со всем проблемами, только вот операция…Но Булат Максудович постарался, значит, и тут все сложится. Нина попросила у сестры двойную дозу седативного на ночь, та не возражала. Нина приготовилась уснуть. Мысли все еще продолжали ворочаться в ее измученной голове, как там дома, как Юра, как сыновья, что будет с матерью и вообще. Она вспомнила вдруг про свой «запасной» вариант, про молоток у матери на антресолях в ванной. Если дойдет до обыска, это сработает против Мишани и пусть он сам и справляется, старый дуралей. Ей его не было жалко, этого отброса на обочине жизни.

Дома у Нины все было в порядке, никаких зацепок для следствия не было.

Нина погрузилась в сон. Он был странный, беспокойный. Как будто они ехали в своей машине с Юрой, а с заднего сиденья послышался шум, смех и возня. Она обернулась, там сидели Анна и Ольга, обе абсолютно голые, щипались и тискались, кривлялись и поворачивались к ней задом, шлепали друг друга и звали Юрку к себе. Нина опешила от такого зрелища, сердце забилось быстро и тяжело, она проснулась. Вся в поту и с подушкой на груди.

– Вот еще, надо успокоиться. Прямо, паническая атака… БМВ про такое рассказывал и показывал простые приемы как снять это состояние, что-то глазами делать… Надо ими быстро-быстро двигать по горизонтали, что ли… Встала, пошла в санузел, ополоснула лицо. Понемногу пришла в себя. Села на койке. Пульс понемногу замедлялся, но в груди все еще поколачивало. Подошла к окну, прижалась к холодному стеклу горячим лбом. Посмотрела на часы. Три часа ночи. Спать не хотелось. Легла, стала думать о чем-то хорошем. Например, о БМВ. Как он там? Может, пока она будет тут с перевязанной головой, все забудет? И вообще, все стало казаться какой-то киношной сказкой. Какая Европа, какие море, архитектура и тем более оперетта?

Выйдет из клиники, надо будет прийти в себя. Потом на работу. Внешность ее точно не улучшится за это время, кому она будет нужна? Вот бы придумать, где найти деньги на себя, на свое тело? Она слышала, что состоятельные женщины делают пластические операции, увеличивают, или уменьшают что-то в своем теле, выглядят молодыми и привлекательными даже за сорок. Подтянуть тут и там, подчеркнуть талию, поднять грудь, срезать лишнего с бедер, омолодить лицо… Мечты, мечты. Юрка денег на это не даст. И еще объяснит ей, стареющей почти сорокалетней дурехе, что это бред сивой кобылы, которой именно она и является. Денег в семье впритык, детей надо одевать, кормить, учить. И много чего еще скажет в сердцах. И не в первый раз.