В.А. Жуковский в воспоминаниях современников

Н. И. Гнедичу <1810 г. Москва>

<...> Здесь ничего нового нет. Глинка со всеми поссорился. Мерзляков

читал 4-ю песнь Тасса, в которой истинно есть прекрасные стихи. Жуковский --

сын лени, милый, любезный малый <...>

П. А. Вяземскому. 7 июня. Полночь <1810 г. Москва>

<...> Я буду к вам в понедельник или во вторник и притащу девицу

Жуковскую5, которую я видел сегодни... Кстати, В. Л. Пушкин прислал послание

к Жук<овскому>... A propos. Joukovsky a 'et'e bien malade. Un mal affreux s'est

empar'e de son derri`ere -- c'est bien s'erieux, ce que je vous dis l`a. Le m'edecin l'a menac'e d'un coup d'apoplexie et lui a fait donn'e force lavements, et le voil`a de nouveau rendu aux muses et `a ses amis. Je l'ai trouv'e ce matin f^etant le plat de l'egumes et un gros

morceaux de viande r^oti, capable de nourir une dizaine du matelots anglais affaim'es. Il est toujours le m^eme, c'est a dire, aussi chaste et plus chaste encore qu'avant sa maladie

<...>

Joukovsky a fait imprim'e un long Kyrielle sur la mort de Bobroff6, cela cadre `a

merveille avec votre 'epigramme qui sera tout `a c^ote {Кстати, Жуковский был сильно

болен. Болезнь подошла к нему сзади. Я говорю это совершенно серьезно. Врач

пугал его апоплексическим ударом и, прописав сильный клистир, вернул его

музам и друзьям. Сегодня утром я застал его угощающимся тарелкой овощей и

огромным куском жареного мяса, достаточным, чтобы накормить десяток

голодных английских матросов. Он не изменился, то есть остался столь же

целомудренным, или стал еще более целомудренным, чем до болезни...

Жуковский печатает длинную литанию на смерть Боброва, она прекрасно

дополняет твою эпиграмму, которая будет напечатана рядом (фр.).}.

П. А. Вязeмскому. 29 июля <1810 г. Хантоново>

<...> Уведомь меня, как течет время в вашем Астафьеве, что делает

деятельный Жуковский, стало ли у тебя чернил и бумаги на этого трудолюбивого

жука? Я к нему писал, адресуя письмо в Типографию. Если это не эпиграмма, то,

видно, мне по смерть не писать!

<...> И сообщи мне свои тайные мысли о Жуковском, который, между

нами сказано будь, великий чудак7. Где он, в Белеве или у вас? -- не влюблен ли

<...>

Н. И. Гнедичу. <Декабрь 1810 г. Хантоново>

<...> О Жуковском ничего не знаю. Я с ним жил три недели у Карамзина8

и на другой или третий день уехал в деревню. Он в Белеве, верно, болен или

пишет. Пришли что-нибудь в "Вестник", а к нему писать буду <...>

Н. И. Гнедичу. <Февралъ -- начало марта 1811 г. Москва>

<...> Пришли 9-ю песнь; я ее прочитаю и сделаю свои замечания, если

хочешь -- с Жуковским, который тебя любит и почитает, а между тем и бранит за

то, что ты ему не высылаешь "Перуанца" с поправками <...>9

<...> Жуковский написал балладу, в которой стихи прекрасны, а сюжет

взят на Спасском мосту <...>10

Н. И. Гнедичу. 13 марта <1811 г. Москва>

<...> Я отдал "Перувианца" Жуковскому, который тебя истинно любит.

Добрый, любезный и притом редкого ума человек! Он хотел тебе прислать

поправки <...>

<...> Кажется, перевод мой не хуже подлинника. "Гаснет пепел черных

пней"11 -- взято с натуры, живописно и очень нравится Жуковскому и всем, у

кого есть вкус <...>

Н. И. Гнедичу. <Конец апреля 1811 г. Москва>

<...> "Собрание стихотворений" Жуковского ты можешь купить в Питере:

у меня теперь нет лишних денег, вот почему тебе и не посылаю <...>

<...>Ты удивляешься, что Жуковский, будучи со мной знаком, ничего

моего не поместил12. Я его люблю, как и прежде, потому что он имеет большие

дарования, ум и самую добрую, благородную душу <...>

<...> Державин написал письмо к Тургеневу, в котором он разбранил

Жуковского и осрамил себя. Он сердится за то, что его сочинения

перепечатывают, и между прочим говорит, что Жуковский его ограбил, ибо его

книги не расходятся, а Жуковский насчет денег такая же живая прореха, как ты и

как я <...>

Кстати об издании Жуковского. Скажу тебе, что его здесь бранят без

милосердия. Но согласись со мною: если выбирать истинно хорошее, то нельзя

собрать и одного тома <...>

П. А. Вяземскому. <Август -- сентябрь 1811 г. Хантоново>

Ты бранишь Библию, Morton13, и зачем? Неужели ты меня хочешь

привести в свою веру: я не Жуковский и не люблю спорить, а ты похож на этих

шалунов, которые

A faux titre insolents et sans fruit hasardeux

Pissent au b'en^etier, afin qu'on parle d'eux.

  R'egnier (*)

(* Фальшивым и дерзким образом и с бесплодной отвагой

Смеются над благом, чтоб о них говорили.

Ренье (фр.).)

H. И. Гнедичy. 7 ноября <1811 г. Хантоново>

<...> "Мечта" понравилась, но, конечно, не всем <...> Жуковский ее

называет арлекином14, весьма милым: я с ним согласен <...>

П. А. Вяземскому. Числа не знаю. <Ноябрь 1811 г. Хантоново>

<...> Будучи болен и в совершенном одиночестве, я наслаждаюсь одними

воспоминаниями, а твое письмо привело мне на память и тебя, и Жуковского, и

наши вечера, и наши споры, и наши ужины, и все, что нас веселило, занимало,

смешило, начиная от Шишкова до слуги Пушкина <...>

<...> Что с Жуковским сделалось? Он вовсе перерождается. Теперь

надобно ему подраться с кем-нибудь на пистолетах, увезти чью-нибудь жену,

перевести Пиронову оду к Приапу, заболеть приапизмом и, наконец,