В ад с чистой совестью

— Я не это имела в виду. Тут вас много?

— Не знаю. Я не видел ни одного.

Мои мысли сделали огромный скачок и опять унеслись далеко от цели нашего похода. Я подумала, что как же должно быть тоскливо человеку, пусть даже в образе призрака, если он все время один. Даже себе подобных не видит. И нет возможности пообщаться с кем-нибудь. Как вообще говорить не разучился…

— Стой! Кажется пришли. Посвети.

— Что?

— Посвети быстро фонариком. Чего тянешь мякину? — раздраженно повторил он.

— То свети, то не свети… определился бы уж, — ворчала я, доставая фонарь из сумки и нащупывая пресловутую кнопку. — Вот.

— Слушай, ты и правда недалекая… Не на меня свети, а вверх!

— Я-то откуда знаю?!

Я посветила на потолок и увидела в самом центре одной из балок симпатичных ангелочков-херувимчиков — пухленьких и кудрявых. И что дальше? Даже если бы у меня была стремянка, до потолка бы я не достала. Тут нужны строительные леса. А потом, даже если достану, что, ковырять старинную роспись перочинным ножом?

— Красивые ангелочки, но совершенно бестолковые… — начала было я.

— Каждый раз ты читала надписи как? — перебил меня Владимир.

— Как-как… смотрела и читала…

— Нет. Ты их читала через меня.

Точно! Он же становился прозрачным.

— Нужно опять так попробовать, — Владимир встал передо мной и зажмурился в свете фонаря. — Да убери ты его!

— Как же я прочитаю? Не мог бы ты взлететь немного?

— Совсем ополоумела? Я не летаю. Присядь!

Кряхтя, как старуха, я присела, размышляя, как так призрак и не умеет летать? В моем представлении они это умели.

— Наклонись немного, — взяла руководство я в свои руки. — Не так. Надо мной, чтобы видно было балку.

Он навис надо мной, как коршун, для чего-то смешно расставив руки в стороны. Очень не вовремя на меня напал приступ смеха, и фонарь затрепыхался в руке, что я чуть не выронила его.

— Не дергайся, свети! — прошипел Владимир.

Я уже и сама престала смеяться, потому что наблюдала, как его голова становится прозрачной и через нее проступают очертания балки.

— Ну что? — спросил он еле различимыми губами.

— Сейчас… Там что-то есть, но видно ужасно плохо. — Я присмотрелась к буквам на балке. Мы угадали по поводу очередной подсказки, еще бы прочитать ее. — И… первая буква «и», точно. Дальше жгут что ли? Нет «ждут». Точно ждут!

— Давай быстрее, тяжко так стоять.

— Я стараюсь, — огрызнулась я, продолжая читать. — Откровенья, что ли? Ни черта не видно! О… т… ра… точно, «отраженья»! Звезды, ага «звезды»! Еще одно слово, и его видно хуже всего. Так… сейчас… опа… дальше то ли «д», то ли «л», не пойму. Опаденной? Нет, ерунда получается. «Опаленной». Фух, — у меня аж лоб вспотел от напряжения, и ноги дрожали, когда я поднялась с корточек.

— Что получилось-то? — нетерпеливо переспросил Владимир.

Ничего удивительного, что он ничего не понял. Мое чтение больше напоминало бред сумасшедшего.

— И ждут откровенья звезды опаленной, — повторила я. — Вот тебе и стишок:

И там где солнце приветствует смерть, увидишь ты знак, на челе нареченный.
В нем ангелы смотрят на землю с небес и ждут откровенья звезды опаленной.

Осталось выяснить, что все это значит? Есть мысли?

— Нет пока…

Владимир злился, я поняла это по односложным ответам. Фонарь к тому времени мы уже выключили.

— Сейчас ты пропадешь? Опять бросишь меня тут одну?

— Нет, я же обещал!

Сказал, как выплюнул, лишь бы я отстала.

— Осталось решить, как отсюда выбираться?

Едва успела задать этот оригинальный вопрос, как зал залил свет, и, эхом отскакивая от стен, пронеслось:

— Стоять, руки вверх, стрелять буду!

В первый момент я ослепла и от страха перестала соображать.

— Кому говорю, руки вверх! — услышала опять и повернулась на источник шума, силясь держать глаза открытыми.

Усатый дедок, подслеповато щурясь, грозно хмурил лохматые брови, направив на меня ружье. Я покосилась на Владимира, который стоял рядом со мной и нагло ухмылялся. Чуть не спросила, что его так насмешило? Вовремя спохватилась, что дедок-то его не видит. Господи, у него же ружье! Ну, как пальнет в меня!

— Я вам все объясню сейчас…

Стоило сделать шаг вперед, как тут же раздалось грозное:

— Стоять!

Дедок медленно приближался, а я не могла отвести взгляда от дула двустволки, зияющего металлическими дырками.

— Ну-ка, давай-ка… топай, — он помахал передо мной ружьем, указывая на выход. — Без фокусов! А то…

Ничего не оставалось, как идти в указанном направлении. Лихорадочно соображала, что такого могу сказать, чтобы убедить его, что никакая я не воровка.

Он привел меня в свою каморку, судя по всему, велел сесть на стул и завести руки за спинку. Как по волшебству в его руках вместо двустволки оказался кусок веревки, которой он и прикрутил мои руки к спинке стула. Владимир все время был рядом со мной, как и обещал. Правда, он не переставал ухмыляться, и меня это сильно бесило. Зато, благодаря злости, притуплялся страх.