В аду цветы расти не должны (СИ)

Пистолет заряжен, глаза Чонгука горят. В них больше нет «детскости», лишь четкое намерение пристрелить мужчину напротив.

— Остынь. Давай лучше поговорим. Я знаю, что Дракон научил тебя не промахиваться, поэтому у меня нет желания умереть. Смысла врать тоже.

— Даже если ты не врешь, мне плевать. Я не искал никого из прошлого, да и не желал никогда, чтобы нашли меня. Моя семья – это «Белые Драконы». Проваливай, — щурится он.

— Похоже, ты все же не веришь мне, — снимая пиджак, произнёс он.

Чонгук не скрывает удивления и злости одновременно, а когда белая рубашка распахивается, оголяя крепкий торс мужчины и острые ключицы, он замирает. Пистолет медленно опускается, а большие «оленьи» глаза впиваются в метку на груди.

Такой же шрам в виде непонятного узора с еле различимыми инициалам «украшает» и Чонгукову грудь.

— Эти шрамы нам оставила мама, когда ещё была жива. Отец ненавидел нас обоих по понятной причине: мы не были его сыновьями. За это мама получала ежедневные побои, а потом и вовсе умерла. Тебе было всего четыре года, поэтому ты даже не помнишь. Эти шрамы, как говорила она, помогут нам в будущем найти друг друга. И я нашёл тебя, брат.

Маниакальный смех раздаётся в возникшей на пару минут тишине. Чонгуку одновременно и смешно, и грустно. Но смех этот больше истерический, а не весёлый.

— Ну, здравствуй, братец, — усмехается Чонгук.

В следующую секунду один из людей Шону замертво падает, отхватив пулю прямо в центр лба. Краем уха Чонгук слышит, как вскрикнула Бель, все ещё сидящая в машине и наблюдающая со стороны. Остальная охрана поспешила также вытащить оружие. Однако приказ Шону остановил их.

— Я перебью и твою охрану, и тебя, если сейчас же не дашь нам уехать. Я все сказал. Видеть тебя больше не желаю. Пропусти немедленно, блять.

— Обещай, что мы поговорим, — мягко улыбается мужчина, приказывая открыть проезд.

Чонгук молча садится в машину и давит на газ, уезжает, даже не взглянув на него.

Бель тяжело дышит, а напряженный Чонгук за рулём выглядит не самым лучшим образом.

— Кто это был? Почему ты выстрелил? — тихо спрашивает она, когда они отъезжают на достаточное расстояние.

— Бель… Я зол, давай поговорим чуть позже, — процеживает он, сжимая руки на кожаном руле. Костяшки белеют, а глаза молнии метают.

Она молчит. Сложно не заметить, как он зол. Таким она видит Гука впервые. Понимает, что тот прав, им стоит поговорить позже.

Через сорок минут, они, наконец, приезжают в особняк. Машина медленно останавливается на просторном дворе. Бель уже собирается открыть двери, покинуть напряжённую обстановку, но мужской голос останавливает:

— О сегодняшнем случае Юнги ничего не должен знать. Прошу тебя. Я должен сам во всем разобраться.

— Ты убил кого-то, Гук. На моих глазах пустил пулю ему в лоб.

— Тот мужчина в костюме, Шону, представился моим братом, — запинается Чонгук, — В качестве доказательства, он показал идентичную метку, — подняв край футболки, заключает он. Шрам «украшает» его оливковую кожу, но девушка не различает ни одной буквы.

Бель сглатывает, понимая, почему тот ведёт себя так. Хочет сказать что-то, но молчит. Какие слова должны говорить друзья в таких случаях?

— Болтал о нашей матери, отце, который и не был отцом, — хмыкает он, но замолкает, увидев направившегося к ним разъярённого Юнги, — Молчи, Бель, что бы не случилось, это касается лишь меня. Прости, что тебе пришлось увидеть это.

Покинув машину, он нацепил привычную ему улыбку, весело приветствуя Дракона. Бель, сделав глубокий вздох, последовала за ним.

— Вы где были? — с холодным прищуром спрашивает Юнги, окидывая взглядом странного Гука и молчаливую Бель.

— Я тут подумал, может мне стоит сменить род деятельности, — весело ухмыляется Гук, а Бель закусывает щеки изнутри, поражаясь его способности, словно змея, «сбрасывать кожу». Пару минут назад он был подавлен, зол, а сейчас ведёт себя, как ни в чем не бывало.

— О чем ты, Гук? — непонимающе уставился на младшего Мин.

— Вместо «снайпера» хочу быть флористом. Мне понравилось рыться в цветочках, — смеётся он.

— Ты потащила его в свой цветочный магазин? — холодно уточняет Юнги, подходя к Бель вплотную. Задыхается от того, как ее запах идеально смешался с запахами других растений и цветов. Незаметно вдыхает, наполняя ею свои легкие.

— Я сам вызвался помочь, — вмешивается Чонгук, не давая возможности прозвучать ответу девушки.

Но Юнги от этого меньше злиться не перестаёт. Схватив Бель за локоть, тащит в дом, на ходу бросая проклятия и маты. А когда они, наконец, остаются в комнате одни, отпускает.

— Я же запретил тебе. Какого черта, Ынбель? — рычит он, запустив руку в волосы, расхаживает по спальне.

— Перестань орать на меня. Я сделала то, что должна была, то, что хотела, — вперившись взглядом, бормочет она.

— Ты специально перечишь мне? Специально из себя выводишь? Я же четко сказал не покидать особняк.

— Ничего такого не случилось, — врет она, — Мы поехали вместе, поработали и приехали обратно. В чем проблема, Юнги?