В агонии

– Наши эмоции слишком сильны. Они мешают видеть вещи в истинном свете. Мешают сосредоточиться на главном.

– И что же главное? – Эллен с вызовом выпрямилась и чуть склонилась, чтобы заглянуть матери прямо в глаза. Та торопливо отвела взгляд.

– Главное, – ответил Виктор, – сохранить то, что создавал еще твой дед.

В сознании вспыхнули образы: дрогнувший от выстрела Денис, застывшая с книгой Рита, Кристина в луже крови. Вот что создал ее дед – безжалостных бездушных монстров. У сенсеров забрали главное – умение чувствовать в полную силу, сострадать, любить, прощать. И они превратились в убийц.

Лучше бы у них отобрали способности!

– Идите вы. Я не отдам вам свои чувства, – выдала Эллен.

Широкие брови Виктора сошлись к переносице, карие глаза словно почернели. Тьма сгустилась – Эллен чувствовала ее интуитивно. Казалось, что мрак смотрит на нее глазами дяди и постепенно высасывает оставшиеся силы.

– Дорогая моя, для всех будет лучше, если ты не станешь упрямиться. За что ты цепляешься? За какие чувства? За любовь? – хмыкнул он и со злостью продолжил: – Своего мальчика ты больше не увидишь. Смирись. Ты дома и пора занять свое место рядом со мной и матерью, а все глупости выкинуть из головы.

Эллен в секунду зажарило изнутри. Было так больно! Но она не хотела показывать слабость, старалась держаться. Она вцепилась в стул что было сил.

– Тебе нравится себя изводить? – спросил Виктор, после неспешного глотка коньяка. – Оно же сожрет тебя изнутри. Надо согласиться, девочка моя, надо согласиться.

– Я лучше сдохну! – Эллен согнулась от боли. – Ненавижу вас.

Виктор ударил кулаком по столу.

– Мы – твоя семья. Не смей произносить такие слова в моем доме! Или ты все сделаешь, как я скажу, или пожалеешь, что вообще на свет родилась.

– Уже жалею, – стиснув зубы, выдавила Эллен.

– Витя, обойдемся без угроз, – спокойно сказала Джиллиан.

– Мне некогда играть в ее игры! Ты кем себя возомнила, Эллен? Нужно было оставить детские капризы в том лесу.

– Витя, хватит! Метод кнута не всегда работает. Дай девочке пряник, и она все сделает. Так ведь, Эллен?

Она промолчала. Боль резко стихла, сменилась диким голодом.

– Ешь, – приказала мать, – а потом пойдем за твоим пряником.

Эллен накинулась на еду с аппетитом льва.

«И как с ними бороться под блокировкой?!» Георгий Маркович говорил, что мама чувствующий – блокиратор, Виктору к этой способности досталось еще и внушение.

Разве Эллен противостоять им?

***

После ужина они втроем спустились на лифте в тюрьму, где уже побывала Эллен. В этот раз она обратила внимание на кнопки: «-1», «-2», «-3». Выходило, что выше тюрьмы есть еще два подвальных этажа. Прямо под зданием. Что там? Лаборатория, где Виктор ставит опыты над сенсерами? Держит людей в клетках и пичкает их сомнительными препаратами, как в старые времена?

Охранник со шрамом был на месте. Открывая железную дверь, он бросил на Эллен взгляд исподлобья.

– Сергей, что-то случилось? Откуда злость? – спросил Виктор.

– Здесь все спокойно, Виктор Романович. Это личное.

Теперь Эллен была уверена: Сергей понял все, что она пыталась до него донести.

Войдя в коридор, пропахший сыростью, она занервничала. Пряником наверняка должна была стать Нелли. Если Виктор предложит пощадить ее в обмен на согласие пройти очищение, у Эллен не останется выбора.

«А может, это Тимур?»

«А вдруг это папа? – испугалась Эллен. – Или Георгий Маркович? Он мог вернуться в лес от врача и попасть прямо в лапы элитовцам».

Эллен с боязнью шла за мамой и дядей. Первое, что она увидела, когда глаза привыкли к полутьме – это вытянутую руку Нелли из-за решетки. Она словно хотела что-то достать, но так и не дотянулась.

Виктор остановился у ее камеры.

– Милая, простудишься. Пол холодный, – заботливо сказал он. – Встань.

Приказ загремел в голосе, и Нелли, не смея противиться, поднялась.

– Кто это тебя так? – Виктор протянул руку между прутьями и приподнял посиневшее лицо Нелли за подбородок. Повернул в разные стороны, словно голову послушной куклы.

– Эти бестолковые мальчишки никак не запомнят, что нельзя поднимать руку на женщин.

Нелли избегала прямого взгляда Виктора и, казалось, боялась даже дышать.

– Особенно на таких красивых, – задумчиво сказал дядя, и Эллен вздрогнула, уловив знакомые нотки. Ральф обращался к Нелли с таким же болезненным оттенком обожания.

Виктор отпустил Нелли, но не сразу отвел взгляд. Он оценивал ее, словно товар в магазине. Эллен стало страшно.

«Нет, нет, не может же дядя быть больным извращенцем?!»

– Сергей! – позвал Виктор, и парень мгновенно показался в открытых дверях. – Пусть выделят ей комнату и охрану. И пусть Карина о ней позаботится.

– Понял. Сейчас отдам распоряжение.

– Что-то не так, Джил? – Виктор не отрывал взгляд от Нелли.

Эллен показалось, что мама смотрит на него с осуждением. Значит, ее отношение к нему не изменилось.

– Поступай, как знаешь, – с презрением ответила Джиллиан. – Только давай закончим поскорее, я устала.

Она пошла в конец коридора.