В августе жену знать не желаю

Который курит трубку.

— Проклятье! — кричит Пик. — И на этот раз благородный вор улизнул от меня.

Он набрасывается на курящего, который быстренько справляется со стальными мускулами Пика и заставляет проницательного полицейского спуститься по лестнице хитроумным способом, придуманным учеником Шерлока Холмса как раз в этот момент и состоящим в том, чтобы быстро переместиться вниз, сидя на ступеньках.

— Способ гениальный, — говорит Пик, добравшись до самого низа, — но надеюсь, что больше никогда к нему не прибегну.

Он видит Сусанну и Филиппо, которые ужинают.

— Вяжите их, — велит он агентам.

Связанных и с кляпом во рту, их собираются бросить на дно мрачной темницы, когда раздается стук в дверь.

— Войдите.

Входит слуга с букетом цветов для Пика.

— От кого это? — спрашивает Пик. — От поклонниц?

— Нет, от Громилы Джеппи или Похитителя Спасательных Поясов.

— Всё Джеппи да Джеппи, и никакой с ним жизни! — кричит Пик.

Возвращается начальник полиции, который с сияющим лицом идет навстречу Пику, чтобы обнять его.

— Пик, вы гений, — говорит он, — вы гений!

— Почему?

— Все ваши дедукции оказались несостоятельными.

Он протягивает ему записку, которая, как представляется Пику, запечатана четырьмя печатями, какие бывают на султанских посланиях, но на самом деле это не так.

— Записка, оставленная ворами на месте, где находилась сумочка этой синьоры, — объясняет он.

Пик хватает записку дрожащей рукой и при слабом свете старого карманного керосинового фонаря, который он всегда носит с собой, читает:

Большой привет болвану Пику.

Громила Джеппи, он же Похититель Спасательных Поясов.

VIII

Среди участников охоты, организованной «Гранд-отелем», Баттиста обнаружил…

— Доктора Фалькуччо! — сразу же скажут читатели.

Нет. Любителя острых ощущений.

Будучи в постоянном поиске новых впечатлений, он приехал в Сан-Грегорио, чтобы участвовать в охоте. Добряк сиял от счастья: на его лице красовался отпечаток крупной пятерни.

— Не более четверти часа назад, — объяснил он Баттисте, — я получил оплеуху.

— Рассказывайте, рассказывайте! — воскликнул наш смиренный герой, с трудом поспевая за говорливым потоком туристов, которые, выйдя из селения, стали заполнять долину.

Любитель острых ощущений, который по своему обычаю только и ждал, чтобы его попросили рассказать о своих проделках, не заставил себя упрашивать.

— Вам надо бы знать, — сказал он, — что я также немного магнетизер, на досуге.

— Я не знал за вами такой способности, могу вас поздравить.

— Спасибо. Некоторое время назад я находился с друзьями в кафе; кое-то позволил себе усомниться в моих гипнотических способностях. И тогда…

— Вы дали ему пощечину.

— Не приведи господь.

— Ну, тогда он дал вам пощечину.

— Опять нет.

— Что же тогда? Я не понимаю.

— Мы побились об заклад. «Посмотрим, — сказали мои друзья, — сможешь ли ты загипнотизировать вон того типа». И показали мне какого-то незнакомца, крупного мужчину, который пил кофе за столиком в одиночестве. «Что-то он мне не нравится, — ответил я, — но посмотрим». И я стал смотреть на него своим гипнотическим взглядом. Несколько минут он оставался равнодушным к моим флюидам. Уже мои скептически настроенные друзья стали насмешливо хихикать и толкать друг друга локтями, и уже я собирался отказаться от этой затеи, как вдруг, среди всеобщего изумления, тот тип встал и сделал несколько медленных шагов ко мне, будто подчиняясь некой внешней воле. Все замолчали, а я усилил гипнотическую мощь своего взгляда. Мои психические способности были напряжены до предела в гигантском, изнурительном усилии. Тишина стояла оглушительная. Под воздействием флюидов из моих глаз мужчина сделал еще несколько шагов ко мне; вот он подошел — а я ни на секунду не спускал с него глаз; и вот медленно, к изумлению всех, кто не верил в мои гипнотические способности, он поднял руку и дал мне пощечину. Началась потасовка. Мои друзья хотели линчевать этого типа, но я сказал им: «Всем стоять, опыт удался: я сам приказал ему дать мне пощечину».

— И это так и было?

— Нет. Я сказал так, чтобы не осрамиться как гипнотизер.