В башне

Жизнь на квадрате полотна
Мелькает мертвенно и слепо,
Отражена, повторена
И в завершенности нелепа.

Ряды внимательных голов
И ворожащий луч над ними,
А где-то в дверь, как вечный зов,
Доносит взлетами глухими
Шум экипажей и шагов.

На миг прихлынувшая тьма,
И снова луч сплетает чары:
«Париж, Нью-Йорк, скользят дома,
Мосты, бассейны и бульвары.

Египет в солнечном огне,
Александрия, виды Нила».
Вдруг встала тень на полотне
И пирамиду заслонила,
Смешно и смутно… Сон во сне!

Антракт аншлагом возвещен,
Со стен блеснули змейки света
И зашипевший граммофон
Запел избитые куплеты.

Звери

Мне снился пир чудовищных зверей.
Я возлежал, как царь, на этом пире,
И кубок с кровью был в руке моей.

Живые нежити в подлунном мире
Незримые они везде, всегда
Им имя «легион», но их четыре.

Они растят и рушат города,
Селят безумье, сеют преступленья
В пожаре душ, сгорая без следа.

Один — багряный, голова тюленья,
Живот отвис, шесть крыльев, три хвоста,
На длинных лапах золотые звенья.

Другой, с клыком торчащим изо рта —
Змеиноног, на черный шар похожий
С изображеньем белого креста,

А третий — желтый, с ноздреватой кожей,
С двенадцатью глазами без зрачков,
Он был всех больше и глядел всех строже,

Четвертый же, имевший семь рогов,
Был цвета яшмы с пастью крокодила,
И с туловищем сросшихся двух львов.

Громадный зал был черен, как могила,
Утверждена на трех витых столбах,
Пылавшая жаровня нам светила.

Мы возлежали на резных гробах,
Кричали нутряными голосами.
Алела кровь на кубках и губах

И капала тяжелыми слезами.

Младенцы

Цветы любви на вечной грани,
Где жизнь и смерть — лишь «да» и «нет»,
Цветы любви, слежу заранее,
Ваш смелый, царственный рассвет.

Вы, как звереныши у груди,
Еще невиннее во сне,
В вас, воскресающие люди,
Уж бродит мысль, как хмель в вине.

Предвосхищаю цельность вашу,
Когда под кровлей голубой
Вы землю, солнечную чашу,
Смеясь, наполните собой.

Сольются вечность и мгновенье,
Сольется с бездной высота,
Безумным будем дерзновенье,
И ослепительной мечта.

Не все ль равно, какие цели?
Будь смел и дай себя увлечь.
Из белоснежной колыбели
Всем суждено в могилу лечь.

Мать, улыбнись, дитя уснуло,
Лучом весны озарено.
Кто ты? Христос, иль Калигула?
Спи, мирно спи, не все ль равно.

«Среди суетни городской…»