В белом плену

Весна открыла глаза и услышала:

– А ну пошли отсюда, твари! – по дороге шел Геннадий Палыч, размахивая пистолетом.

При последнем выстреле кровь окропила его лицо. Существо распласталось возле водительской двери. Еще трое лежали возле машины Серго.

– Он попал ему в голову. Так, двери слева не открывайте! – приказал Олег. – Здесь везде кровь. Большинство вирусов передается через нее. Эта штука очень похожа на Эболу, хотя у той период инкубации составляет несколько дней, а у этой… минут десять, если не меньше. Боюсь, что контакт с кровью смертельно опасен.

Олег посмотрел на подошедшего к их машине Геннадия Палыча, который махал ему рукой, призывая выйти из машины. Он был весь в крови. Олег покачал головой, затем приоткрыл дверь со стороны жены и выкрикнул:

– Гена, кровь заразна, срочно смывай! Обработай спиртом! Срочно! Тебе в глаза, нос и рот не попало?

Геннадий Палыч разразился отборным матом и крутанулся на пятках, чтобы вернуться в свою машину. Пятое существо стояло прямо за ним.

Геннадий Палыч

В нос Геннадию Палычу ударил тошнотворный запах гнили, словно это создание умерло еще несколько месяцев назад. Существо стояло и смотрело на него в упор. Его взгляд казался пустым, ничего не выражающим. Лицо оплыло, кожа на нем повисла крупными хлопьями. Из глаз, рта, носа и ушей шла кровь. В волосах виднелись проплешины. Кожа на шее сложилась гармошкой, как голенище сапога. Существо протянуло трясущуюся руку, покрытую белыми струпьями. Геннадий Палыч понял, что теряет время. Он посмотрел на пистолет. Мысль промелькнула в голове: «Последняя. Надо оставить себе». Он толкнул существо ногой в живот и кинулся в свою машину. Марина открыла ему дверь и подала подготовленные влажные салфетки.

– Водка… у меня в сумке водка… Марина, быстрее, ёшки-кошки! – заревел Геннадий Палыч, стоя на улице и вытирая лицо.

Суетливыми движениями она достала из сумки бутылку «Абсолюта» и принялась вскрывать.

– Живее, ну же! Чего ты ковыряешься тут со своими ногтями?! – подгонял ее муж.

– Не получается, – с отчаянием в голосе произнесла Марина.

Геннадий Палыч выхватил у нее из рук водку, одним движением откупорил бутылку и стал выливать себе на руки, умывая лицо. Затем он запрокинул голову и выпил несколько глотков.

– Почему ты не выстрелил в него? – воскликнула Марина.

– У меня остался всего один патрон, – ответил он.

– Так и убил бы его им, – Марина выглянула из машины и посмотрела на фигуру существа, которое было не в силах подняться с асфальта, скрючившись от боли.

– Это для меня, – произнес Геннадий Палыч, садясь в машину.

– Как это, для тебя? Да что ты такое говоришь? – Марина уставилась недоумевающим взглядом на мужа.

– Олег сказал, что их кровь заразна. И я не уверен в том, что мне не попала капля в рот или нос. Если попала, то мне крышка. Если через минут десять со мной начнет происходить какая-то подобная ерунда, я пущу себе пулю. Не хочу мучиться, как они. И не хочу, чтобы ты запомнила меня таким, как они.

– Все будет хорошо, – Марина сглотнула ком в горле.

В ее глазах стояли слезы. Геннадий Палыч отхлебнул еще водки и задумчиво произнес:

– Я прожил чертовки насыщенную и сложную жизнь. Я много о чем жалею. И много за что благодарен судьбе. Но самое главное и самое ценное достижение для меня – это брак с тобой. Я помню тебя совсем юной девчушкой, которая приехала из провинции покорять Москву. Ты была такой… чистой, такой наивной. Я помню, увидел тебя, и меня осенило: «Надо брать! Брать, пока Москва не огнидила». И знаешь, что больше всего я в тебе люблю? – он с теплотой посмотрел на готовую вот-вот расплакаться Марину. – Что ты пронесла эту чистоту души через все года, и никакие деньги тебя не испортили. Я очень сильно люблю тебя.

Подбородок жены затрясся. Геннадий Палыч продолжил:

– Я знаю, что ты подумываешь уйти от меня. Я понимаю, я уже немолод, а ты в самом соку. Но я не могу без тебя. Ты часть моей души, моей жизни, я прикипел к тебе, – он снова отхлебнул из горла, – и я никогда не буду готов тебя отпустить. Я знаю много семей, которые, прожив больше пятнадцати лет, как и мы, распались, потому что… Да по многим причинам. И я безмерно счастлив, что мы с тобой вместе идем рука об руку, – Геннадий Палыч ласково посмотрел на жену, – прости меня! Прости за все, что я сделал не так. Прости, что так легкомысленно отнесся к вопросу детей и не пошел лечиться, когда ты хотела. Прости, что постоянно пропадаю на работе.

Марина впервые увидела, как на глазах ее мужа выступили слезы.

– Если я выживу, – продолжил он, – я обещаю, что мы пойдем в клинику. И обещаю, что перестану задерживаться на работе. Я уволю Ирочку. Только не уходи от меня. Я не могу без тебя. Только твое большое сердце и чистая душа дают мне силы идти в новый день. Только благодаря тебе я все еще не потерял веру в людей.

Геннадий Палыч сделал еще пару глотков и резко замолчал.

Ева