В белые ночи

Я был счастливым человеком, — начал свое повествование врач. — И мне все кажется, что пережитое — только кошмарный сон. Я жил в Москве. Работал хирургом. Работу любил и делал успешную карьеру. С будущей своей женой познакомился еще университете, и нас связала пылкая любовь, У нас двое детей. В семейной жизни я тоже был счастлив. Каждый день благодарил Бога за все хорошее, что есть у меня в жизни. И вдруг все рухнуло. Жена полюбила другого. Он оказался офицером НКВД. Она требовала, чтобы я с ней официально развелся. Я не хотел. Любил ее. И о детях заботился. Надеялся, что каприз пройдет. Ведь нас связывала юношеская любовь. Но жена настаивала на своем. В другое время она, возможно, оставила бы меня и перешла жить к любовнику. Но в наши дни так делать нельзя. Это считается чуть ли не контрреволюционным поступком. Тот, кто бросает свою семью, помогает создать атмосферу недовольства в Советском Союзе. Поэтому жена не ушла из дому и продолжала настаивать на разводе, а я продолжал надеяться на перемену.

В один «прекрасный» день меня арестовали. Следователь сказал, что я обвиняюсь в серьезных преступлениях против советской власти, и потребовал, чтобы я признался. Если признаюсь, наказание, возможно, будет не очень строгим. Я ничего не понимал. Сказал, что всю жизнь занимался медициной и с политикой ничего общего не имею. Следователь предложил не притворяться. Ему и так все известно. Он знает, что я, пользуясь положением врача, склонял больных к вере в Бога. Он, мол, знает, что перед операцией я осенял крестным знамением пациента и не забывал перекреститься сам. Теперь, — спросил он, ты готов признаться в своих преступлениях? Я ответил, что не делал ничего подобного. «Нас тебе не удастся провести, — закричал следователь. — Все это ты сам рассказал жене, а теперь отрицаешь?»

Следователь устроил мне очную ставку с женой. Она утверждала, будто я крестился над больными и сам ей об этом рассказывал. Меня приговорили к десяти годам за контрреволюционную деятельность. После ареста жена могла без труда развестись со мной. Патриотический долг даже обязывал ее развестись с врагом народа, и она наверняка удостоилась похвал за преданность советской родине. Теперь я здесь, а она — с ним. Не знаю, что с детьми. Возможно, жена рассказывает им, что отец их был предателем и преступником. Я молюсь за себя и молю Бога простить ее. По правде говоря, я действительно верю в Бога, и никто этой веры у меня не отнимет. Но над больными я никогда не крестился. Жена лгала! Да простит ей Господь…

ПШ

Муж, — рассказала женщина, похожая на гречанку, — был директор крупного завода в Москве. Он намного старше меня. Я его вторая жена. Меня он очень любил и готов был сделать все, чтобы я была счастлива. Видите шубку? — спросила она Кароля. — Она истрепалась. И не диво: я ведь таскала ее и в тюрьме, и в поезде. А когда он подарил мне ее, она была новенькая. Шубу не просто достать, но он достал. Денег зарабатывал много, да и премии были большие. Шубу он купил мне к годовщине свадьбы. Как я радовалась!