В бой идут 2

– Да по всему! – отмахнулся я. – Там вообще поддавки какие-то, нам это название разве что на лбу еще не написали. Демоны-якши постоянно возникают по ходу всего романа, грабли с девятью зубцами – знаменитое оружие Чжу Бацзе, посохом чань-бо, специально заговоренным под убийство демонов вооружен Ша Сен, атаку монстра из его собственного желудка провернули Сун Укун на пару с богиней Гуанинь, и так далее и тому подобное. Плюс «соседи», плюс буддизм, котором пропитано «Путешествие на Запад», плюс цифра «шестьдесят» – указаний более чем достаточно, только слепой не заметит.

– Это что же… – не столько злобно, сколько растерянно начала Ольга, – Мало того, что я с граблями бегаю, так я еще и типа свинья теперь получаюсь? Ну спасибо!

– Да ладно тебе, – отмахнулась от соперницы Татьяна, которая о чем-то всерьез задумалась. – Я тогда вообще демон-людоед получаюсь и ничего, не выступаю. Это просто крутое масштабирующееся оружие, чего тебе еще надо?

– Именно так – кивнул я. – Кстати, насчет задания на второй тур – не удивлюсь, если нашему капитану мы найдем железный посох. Еще больше не удивлюсь, если он будет с золотыми ободками с обоих сторон. Хотя последнее вряд ли, это уже полный плагиат будет.

– То есть, получается, Тарасик у нас – царь обезьян… – начал Петька Пара, но был перебит Ольгой.

– Точно, похож!

– Да погоди ты! Тарас – обезьян, Ольга – свинка, Танька – демон… А мы с Патриком кто?

– Ну, своим неумением и нежеланием сражаться ты очень напоминаешь танского монаха, – улыбнулся я.

– А мне типа роли не досталось, – с сарказмом кивнула Патрик. – Как всегда.

– Почему же? – покачал головой я. – В этой компании был и пятый персонаж, и тоже вполне себе разумный. Белый конь, на котором ехал монах – на самом деле сын Царя драконов Западного моря, третий наследный принц, который мог превращаться и в дракона, и в человека. По книжке он был обвинен отцом в непочтительности к родителям и за это чуть не был казнен. Спасла его богиня Гуанинь и подрядила сопровождать танского монаха на пути в Индию. Однако он, по незнанию, пребывая в своей драконьей ипостаси, сожрал белого коня, на котором ехал монах, за что и был вынужден принять облик коня и путешествовать именно в этом образе. Поэтому, пока другие непрестанно болтают по пути, он идет молча, и о чем он думает – никто не знает.

– Ну прям очень на нашего Патрика похоже, – кивнул Петька. – Слышь, рыжая, ты, оказывается – маунт! Да еще и мой. Прикинь, да! Это у вас типа семейное – я и лошадь, я и бык, я и баба и мужик[1].

Но рыжая даже не цыкнула на хилера в ответ, тоже о чем-то задумавшись.

Какое-то задумчивое совещание получилось.

– Ну а с заданием что? – не унимался Петька.

– А с заданием пока ничего, – отозвался Митрич. – С заданием все посмотрим в полночь, когда порталы откроются. А пока давайте валите все отдыхать! Ночью спать не придется, потому что действовать надо будет очень быстро. Если что-то понимаю в колбасных обрезках, «светлячки» наверняка уже в курсе, куда им надо идти и что делать. Опередить их у нас, если честно, вряд ли получится, но вот опередить всех остальных, кто тоже не в курсе, и удержать равный счет – мы обязаны! Значит думать будем быстро и передвигаться бегом! Ясно? Разойдись!

– Стихотворение гуглится, – вдруг сказала Татьяна, которая последние минут пять тупила в планшет.

– Что?! – спросили все одновременно.

– Ну, четверостишие, которое нам дали, гуглится. – терпеливо повторила Татьяна. – То ли у них косяк какой-то случился, то ли просто облажались, но факт остается фактом – гуглится. Не уверена, правда, что другие команды нагуглят – у них там пара слов в каждой строчке.

– И что же там гуглится? – поинтересовался я.

– А вот, – процитировала Татьяна.

Нежные звуки циня заполнили комнату мне,

Свитки мудрых писаний загромоздили кровать.

Хоть нынче я рассуждаю, как бабочкой стать во сне,

Но все же я не Чжуан-цзы – уж в этом уверен я.

– А ну-ка, дай посмотреть, – потребовал я, цапнул планшет и долго тупил в строчки. Потом хлопнул себя по лбу и начал вбивать буквы в строчку поиска.

– Бред какой-то, – меж тем комментировал Петька. – В этом, как вы говорите, стихотворении, вообще никакого смысла нет, одно наркоманство. Не, ну а что – не так что ли? О чем там вообще говорится? Еще и рифмы никакой нет: «кровать» – «уверен я». Говорю же – наркоманы писали.

– Да нет, Петя, не наркоманы. – оторвавшись от планшета, сказал я. – Во-первых, есть более красивый вариант перевода, там с рифмами все нормально:

…Стенания цитры заполнили маленький дом,

Старинные книги лежат в изголовье моем.

Ту притчу о бабочке мне доводилось слыхать,

Но я не Чжуанцзы, и бабочкой мне не бывать…

Во-вторых, Юй Синь, которому принадлежат эти строки – великий китайский поэт. Проблема в особенностях китайских (а так же японских и корейских) стихов. Один из наиболее популярных приемов там – так называемые «намеки на древность». Чтобы понять стихи, надо быть образованным человеком, способным «расшифровать» спрятанные в тексте цитаты. Это стихотворение отсылает к знаменитой притче древнекитайского философа Чжуанцзы.