В бой идут… Книга первая

– Сергеевна, как мы там по таймеру? Сильно выбиваемся? – поинтересовался неугомонный Митрич. Угодив на импровизированный марш-бросок, он почувствовал себя в родной стихии и всех доставал.

– А уже все, ребята – криво и жалобно улыбнулась Света. – Уже приехали. Я подсчитала – не успеваем. Даже если Митю сейчас бросим, нас все равно в полукилометре от границы примут.

И тут я в первый раз увидел плачущую Снежную Королеву.

– Это все я… – всхлипывала она. – Из-за меня это все. Прав он, во всем прав – всю жизнь я людей подставляю! Самых лучших, тех, кто мне поверил! И все из-за гонора своего проклятого. Я как чума заразная, как болезнь! Ну вот зачем я на обострение пошла, ради чего? Похвастаться «дыркой» вскрытой сучке захотелось, вообразила из себя…

И она тихонько завыла, но тут же осеклась, перестала всхлипывать и часто заморгала, загоняя слезы обратно.

– Это все омоложение это проклятое – тихо сказала она. – Купилась, вообразила себе невесть что, крылья расправила. А вот и кончилось все. Быстро.

Мы молчали, не зная, что делать. Лишь Семеновна приобняла подругу и гладила ее по голове, как маленькую девочку.

– А ну разговорчики в строю! – заорал вдруг Митрич. – Чо стоим, воины?! Вперед, шагом марш, команды «разойдись» не было! Вперед, вперед, вон Митя уже зеленый!

– Зачем? – по-прежнему тихо спросила Света.

– Инструктаж будет на ходу!

Пожав плечами, я двинулся вперед, за мной – все остальные.

Митрич, помолчав минутку, наконец заговорил:

– Я, конечно, так красиво, как Светка, излагать не могу, но вот что я вам скажу: если меня чему армия и научила, так это тому, что сдаваться нельзя. Вообще. Никогда. Если ты сел и крылья сложил – ты двухсотый. Без вариантов. А будешь барахтаться – может, и вывезет кривая.

– Ну какой смысл идти, Сережа? – упиралась плакса. – Ну примут нас не здесь, а в километре от границы – в чем разница?

– Кстати, – влезла в разговор Семеновна – а почему за нами не следит? Я думала, с нами пару стражников отправят, чтобы повязать, как время выйдет.

– А смысл, Нина? – устало ответила Сергеевна. – Выход из локации через ущелье, там пост, его не обойдешь. Они нас, опоздавших, и возьмут под белы рученьки.

– В чем смысл, говоришь? – вернулся к теме тугодум Митрич. – Ну смотри: жизнь есть жизнь, конечно, и с чудесами в ней не густо, сами знаете, не дети. Но если полная жопа накрыла и шансов нет – можно сдаться, а можно дергаться. Вот если сдаться – то накроет сто процентов, без вариантов. А если дергаться, то хоть какой-нибудь один сраный процент, да появляется. И иногда он срабатывает, это все армейские знают. Раз в год и палка стреляет. Поэтому ты права, а не он. По жизни права – всегда до конца идти надо, я это еще лейтехой зеленым понял, когда меня на стройбат к судимым кинули. Я поэтому с тобой и иду, а не за твои красивые глазки. Зареванные.

– В кои-то веки наш Сапог что-то умное сказал – встряла немка. – Все правда, Светка. Почему врачи на операции пациентов не бросают никогда, даже если все уже давно ясно? Именно поэтому – всяко может случиться. Чего только в жизни не бывает. Поверь, я в своей больничке таких чудес насмотрелась…

Сергеевна наконец улыбнулась:

– Ага, прискачет Красная армия, и спасет мальчиша-кибальчиша. Вы как дети прямо, такие большие, а в сказки верите. Ладно, пошли, что стоять, раз уж решили дергаться.

Мы шли, минуты текли, но ничего не происходило. Начал накрапывать мелкий дождик, и на душе становилось все тоскливее. Минутное воодушевление прошло и досада на то, как ловко и унизительно быстро отыгрался банкир, вновь разъедала душу. Мы месили грязь в тягостном молчании, даже Митрич замолк, нахохлился и скрючился – почти как в жизни.

– Стойте! – велел я, и уселся прямо в лужу. – Передохнем, я сейчас красный буду.

Отдыхали тоже в молчании. Вдруг Митрич вскинул голову и гаркнул:

– Скачет!

– Красная армия? – ехидно поинтересовалась Семеновна.

– Да нет, лошадь скачет! Не слышите что ли?

Мы замерли, вскоре я действительно услышал далекий стук копыт.

– Ну и что? – поинтересовался я – За нами, небось, и скачут. Стражу послали нарушителей задержать, на случай, если мы до границы не пойдем.

– Там не только лошадь – возразил Митрич. – Ладно, что гадать, сейчас увидим.

Через пару минут из-за поворота выскочил здоровенный ошалелый конь, впряженный в телегу. На телеге, балансируя на согнутых ногах, стоял Рукожоп и нещадно хлестал лошадь вожжами. Эпическая картина «Махновец», ему только пулемета сзади не хватало. Поравнявшись с нами, он дернул вожжи, едва не порвав коню губы, и, лыбясь как начищенный пятак, поинтересовался:

– Подвезти?

На сей раз зарыдали обе бабки.

* * *

Когда мы уже тряслись в безрессорной телеге, как в миксере, Митрич подполз ближе к вознице и проорал:

– Ты где скотину взял? Для тебя ж магазин как для нас – на лопате!

– А я у лесорубов купил! – орал в ответ залетчик. – Сивка их личный, они с ним что хотят, то и делают, а про директора я им ничего не сказал. К тому же я все равно собирался себе маунта брать, пеший рыцарь – это как комп без сети.