В бой идут...

— Это всегда грустно, Нин, — с неожиданной теплотой ответила Светлана. — Ты же в курсе. Мы, бабы, про это вообще знаем лучше всех. Оно всегда бывает неожиданно и всегда грустно, до иголки в сердце. Но ты права в том, что пока все стопроцентно не доказано, лучше верить. При малейшей возможности надо верить в хорошее. Иначе его совсем на Земле не останется.

Семеновна обняла Сергеевну, бабки синхронно заморгали и столь же синхронно полезли за носовыми платками.

— Хоть бы Шапог и впрямь што-то придумал… — уже откровенно заголосила Семеновна. — Не допустил бы мальчонку до греха…

— Ладно, бабоньки… — я поднялся со стула. — Я смотрю, у вас русский народный бабий плач начинается, не буду мешать своим присутствием. Пойду действительно посплю. Да и вы долго не сидите.

— Прости, Мить, — промаргивалась Светлана. — Мы сейчас пойдем. Это мы так… О своем, о женском.

Когда я уходил, вслед неслось синхронное хлюпанье носом…

***

Без одиннадцать десять мы втроем практически столкнулись у входа в «виртуальную комнату». Митрич же, похоже, еще так и не вылезал из капсулы. Бабки вовсе не заплаканные, наоборот, жутко деловые, мухой юркнули к себе за ширму. Я быстро разделся и загрузился в капсулу. Вход.

ДЕСЯТЬ, ДЕВЯТЬ, ВОСЕМЬ, СЕМЬ, ШЕСТЬ, ПЯТЬ, ЧЕТЫРЕ, ТРИ, ДВА, ОДИН!

Яркая вспышка.

ПРИВЕТСТВУЕМ ВАС В «АЛЬТЕРНАТИВНОМ МИРЕ! ХОРОШЕЙ ИГРЫ, ВАЛЕНТЫНЫЧ!

— Ну, наконец-то. Я думал, вас там Алевтина в плен взяла. — Митрич в полном боевом прикиде сидел на табуретке и смотрел на нас… странно. Он как будто сверлил нас своими буркалами. — Ну и нервы у вас, однако. Я бы не удержался, минимум на полчаса раньше влез. Любопытство бы замучило. А вы… Скучные вы люди.

— Ладно, — охотник встал. — Собирайтесь и уходить будем. Хорошенько собирайтесь, сюда мы больше не вернемся. Все более-менее ценное на аукцион, весь хлам с собой. Сейчас к Анике-вендору зайдем, и всю эту чешую ему скинем. Он, конечно, закрылся уже, но завтра, боюсь, у нас такой возможности уже не будет. И еще не скоро появится.

— Ох, темнила, нарываешься ты… — пробурчала Семеновна, уже влезшая на аукцион через сумку. — Специально ведь это все говоришь, чтобы мы раскудахтались: «А почему мы не вернемся? А что случилось?». А ты будешь молчать и загадочно улыбаться, да? А вот фиг тебе! Из вредности ничего спрашивать не буду!

И она ткнула в сторону Митрича ловко скрученную дулю.

Я тоже изучил своего нового друга достаточно для того, чтобы понимать — он сейчас не скажет, что он там придумал. Он сейчас вообще ничего не скажет. Поэтому с вопросами тоже не лез.

При таком дружном молчании собрались мы довольно быстро, и уже в половину двенадцатого потихоньку вышли из дома. Визит к Анике тоже не занял много времени. С тех пор, как по соседству поселилась многочисленная банда Караташа, работы у деревенского лавочника прибавилось, и трудиться ему приходилось едва ли не круглосуточно. По крайней мере, удивляться ночным визитам игроков он давно перестал. Ограничился введением «ночного тарифа», по которому брал себе дополнительные 10 %. Плати и буди. Любые капризы за ваши деньги!

В общем, к полуночи мы уже вытащили из кустов Цитамола и в полном составе шли по какой-то чащобе. Минут через пять Митрич остановился, огляделся, пробурчал под нос: «Да нормально вроде, чо», и велел нам перепривязаться на возрождение в этом овражке. Мы молча подчинились, только Семеновна пробурчала:

— Надеюсь, кирза, ты знаешь, что делаешь. Куда сейчас?

— Дальше на север, вестимо, — охотно пояснил Митрич. — К нашему участку, и побыстрее. Не забывай, Эрик с Андрюшкой на лошадях поскачут, а нам их опередить надо.

— Никак засаду устраивать собрался? — хмыкнула лекарша.

— Как говорили в моем детстве, «не торопи сказку»[148]! — Митрич даже назидательно погрозил подруге пальцем. — Вы все узнаете в нужное время или несколько позже.

***

Ни в какую засаду мы не сели. Когда мы пересекли границы своего бывшего участка, Митрич красноречиво прижал палец к губам и махнул рукой, призывая идти за ним.

— Так ты что нас, к данжу что ли, ведешь?! — шепотом охнула Семеновна через несколько минут.

Митрич молча кивнул, еще раз прижал палец ко рту и одними губами произнес:

— Ждите, я на разведку. Только тихо мне!

Вернулся он минут через десять, не особенно таясь.

— Говно у Караташа рекруты. Они даже не спят, они вообще из игры вышли! Этих часовых хоть в… — он осекся и махнул рукой. — Пошли уже…

Возле входа в данж и впрямь обнаружилось два безжизненных тела. Вернее, с первого взгляда все казалось нормальным. В слабом синем мерцании мембраны портала две сидящие фигуры, казалось, бдительно несут службу. И только подойдя поближе, можно было разглядеть закатившиеся глаза — первый признак «эвея».