В бой роковой...

Поднялись на третий этаж. Одна из комнат — кабинет военкома Кузьмина. Боеву комиссар сразу понравился. Открытый взгляд, мягкая улыбка, простота и радость, с которой встретил, располагали. Усадив перед собой подпольщиков, с интересом рассматривая их, заговорил будто с давно знакомыми. Макар вынул оперативную карту и протянул ее военкому. Тот взглянул:

— О, прошу извинить, друзья! Это надо показать начштарму Петину без промедлений. — И вышел. Вернулся довольный: — Большая благодарность вам от командования. Исключительно важная карта.

Вошли Суздальцева и Тимме. Видно, комиссар пригласил их.

— Знакомы? — весело спросил военком.

Черноволосый латыш Тимме, исполнявший обязанности секретаря Архангельского горкома партии, с минуту смотрел то на одного, то на другого.

— Макар Боев! Еле узнал! — воскликнул он.

— Да-да. Привыкли в костюме и при галстуке видеть, а теперь вон во что вырядились, — подавая руку, кивнула Суздальцева на замасленные плащи и унты прибывших.

— Вас тоже не сразу узнаешь, Валентина Ивановна, — ответил Боев, указывая на ее военную форму.

Около часа шли расспросы о положении в Архангельске, о людях. Боев заметил, что военкому они кое- что уже рассказали. Когда высокая круглолицая Суздальцева, теперь заместитель начпоарма, стала расспрашивать о женщинах, и в частности об Ане Матисон и Кате Петровой, военком спросил:

— Матисон — это та самая, к которой Зыков с разведчиками ходил?

Боев смутился: уж не известно ли им и об их любви? И о Зыкове он ничего не знал. Вот ведь какая скрытная Аня — ни одним словом не обмолвилась об этом.

— Наверное, доклад товарища Боева на горкоме[10] послушаем? — предложил Тимме.

— Безусловно, — подхватил Кузьмин. — А сейчас дадим товарищам отдохнуть. Устройте их с питанием и ночлегом, Валентина Ивановна. — Подойдя к ним, он еще раз пожал руки. — Дорогой подарок Красной Армии принесли вы, друзья! Огромный труд агентурной разведки выполнили... И крови меньше прольем.

От радости встречи, кажется, и усталость прошла. Лишь когда связные увидели койки, отведенные им, две бессонные ночи и нелегкий поход дали о себе знать. Они и есть не стали, сразу повалились в постели.

Встали поздно, проспав более 14 часов. Штаб уже давно трудился. Наскоро позавтракав, каждый пошел по своим делам: Боев — к Суздальцевой, а Никифоров — в военно-морской отдел. Встретились перед обедом. Никифоров показал предписание: он направляется в Северодвинскую флотилию. Будет воевать, мстить за гибель Павлина Виноградова, о подвиге которого узнал в отделе.

— Между прочим, встретил там нашего военмора Изюмова. Вот молодец-то, целую роту привел.

Боев припоминал, что где-то слышал эту фамилию. Кажется, Закемовский им восторгался.

— Из военконтроля?

— Он самый, — подтвердил Иван.

Было чем поделиться и Макару: узнал подробности освобождения родного Шенкурска. Красноармейцы с трех сторон к нему по тайге пробирались. 150 верст прошли. Многие в шинелях и ботинках.

— Блекнет перед их подвигом наш поход с тобой, Иван!

Макара взволновал рассказ Суздальцевой о военкоме Кузьмине, который прошел с одной из колонн от Плесецкой. В кожаной тужурке! Вдохновляя бойцов, по утрам до пояса снегом обтирался. На тридцатиградусном морозе!

— Мне как-то неудобно стало, Иван. Вчера он нашим походом поражался, а я, грешен, подумал: «Из теплого кабинета судит».

— Оформляйся и ты, Макар, в армию.

Иван горячо заговорил о преимуществе борьбы с оружием. Тут результат налицо, не то, что в подполье...

Боев улыбался. Чудак, не понимает существа невидимой борьбы, у нее ведь своя романтика.

Обдумывая доклад на заседании горкома совместно с комфракцией губисполкома, Боев решил высказаться насчет террора и восстания. Ему почему-то казалось, что здесь найдет поддержку. Но когда заседание началось и он стал говорить, уже при первых словах увидел, как некоторые товарищи подозрительно переглянулись, а лицо военкома армии из приветливого сделалось строгим. Не удержался Кузьмин от реплики:

— На террор и восстание сбиваться не нужно. Даже мы, воюя с оружием в руках, нажимаем на пропаганду среди войск противника.

Боев смутился, почувствовав, что тень может лечь на все подполье, торопливо уточнил:

— Подпольный комитет большинством отверг мое предложение...

— Комитет поступил правильно, — заметил военком и повел речь об агитации, о том, какое значение придает ей партия.

Он сообщил, что при Центральном Комитете уже более полугода существует иностранная Федерация, состоящая из групп коммунистов разных стран. Венгерский коммунист Бела Кун ее возглавляет. Совсем недавно в Федерацию вступила англо-американская группа. Кузьмин затем прочел декларацию о задачах этой группы: «Вести устную и печатную пропаганду среди британских и американских рабочих в России и за границей, осведомлять и организовывать британских и американских военнопленных и информировать Центральный Комитет о рабочем движении в Великобритании и Америке».