В боях рожденная...

Оперативная обстановка для 100-й стрелковой дивизии складывалась крайне неблагоприятно. Противник, стремительно развивая наступление вдоль шоссе Березино — Могилев южнее полосы обороны дивизии, вышел к Днепру и начал продвигаться вдоль реки на север в направлении Головичи, Шклов. На совещании в штабе дивизии приняли решение — немедленно переправлять части дивизии на левый берег, пока враг не занял переправу. Прикрывал переправу снова 355-й стрелковый полк Шварева.

Вновь завязались тяжелые арьергардные бои. Было отражено несколько яростных танковых атак. Это дало возможность 331-му стрелковому, 34-му артиллерийскому и 46-му гаубичному артиллерийскому полкам беспрепятственно переправиться на левый берег Днепра. Но за это время танковые части противника с юга ворвались в Шклов и захватили переправу. Дивизия оказалась расчлененной. Часть ее сил была на левом берегу Днепра, 85-й стрелковый полк сражался в окружении на правом берегу реки Ослик, 355-й стрелковый полк был также окружен западнее Шклова.

* * *

Дивизия оказалась в окружении к концу дня 9 июля. Действовать надо было быстро и решительно, пока гитлеровцы не укрепились в Шклове. Предстояло еще раз попробовать прорваться через шкловскую переправу. Я приказал выслать в Шклов группу разведчиков, которым поставили задачу — выяснить, какими силами противник удерживает город и подходы к мосту. В ожидании возвращения разведчиков присел под огромной, должно быть столетней, сосной, собравшись чуточку подремать. Было тихо, солнце уже ушло за горизонт, и его последние лучи пробивались между ветвями, но под сосной уже стало совсем темно. Прикрыл глаза, задремал, но и во сне снова засверкали разрывы снарядов и мин, в усталом мозгу все гремело, гудело и лязгало — напряжение не проходило.

Дремать в ожидании разведчиков пришлось недолго. Они вернулись в покрытых грязью сапогах — видать, нашагались по болотам.

— Кругом немцы, товарищ генерал, танки…

Ничего более конкретного добиться от них не удалось; многочисленность противника подействовала на смертельно усталых людей удручающе.

При слабом свете электрофонарика мы разглядывали единственную бывшую тогда в нашем распоряжении карту — карту Европы (топографических карт этого района масштаба 1:25000 или 1:50000 получить в те дни просто было негде). Конечно, Шклова на ней не было, но это было и неважно — все хорошо знали, где этот Шклов, можно сказать, чувствовали его близость. В сущности, на карту можно было не смотреть, делали это по привычке: так удобнее было думать. Что же нам оставалось? Все та же шкловская переправа и еще одна — севернее Шклова, у села Копысь.

Командиры довели до всего личного состава боевую задачу, и до рассвета мы предприняли еще несколько попыток пробиться на восточный берег Днепра через Шклов, но из этого ничего не получилось: противник был гораздо сильнее. Нам нечем было бороться с его танками, которые всякий раз преграждали атакующим путь. Артиллерия переправилась за реку (это было и отрадно и одновременно досадно), а гранат и бутылок с бензином почти не осталось. К рассвету подразделениям было приказано снова отойти к лесу. Получив разрешение отдыхать, измученные люди падали на траву и мгновенно засыпали.

Вновь с оперативной группой штаба решаем, что же делать дальше. Остается переправа в районе Копысь, километров 20 вверх по течению. То, что немцы уже там, сомневаться не приходилось, но мы надеялись, что силы их в том районе пока невелики. Если это так, то следует действовать быстро и решительно. Я вызвал командира мотоотряда капитана Ященко.

— Вам ставится исключительно трудная задача: прорваться к переправе в районе Копысь, захватить ее и удерживать до подхода основных сил полка. Понимаете, насколько это важно?

— Так точно, товарищ генерал!

Мне казалось, капитан понял, что от его оперативности и настойчивости зависела судьба 355-го полка, однако мотоотряд не выполнил поставленной задачи. Ященко и передовая мотоколонна немцев двигались к Копыси параллельными дорогами, порою на виду друг у друга, но в соприкосновение не вступали. В нескольких километрах от переправы произошла короткая стычка, после которой Ященко отдал приказ повернуть назад. Вскоре он докладывал мне, объясняя свое решение тем, что «кругом — немцы». Я слушал его, с трудом сдерживая закипавшую ярость. И не сдержался:

— Вы трус, капитан! Вас послали не любоваться этими немцами, которые «кругом», а сражаться с ними! Вы обрекаете полк на гибель! Немедленно вернуться в отряд и выполнить приказ!

Что случилось с этим опытным командиром? До тех пор мне не приходилось сомневаться в его храбрости. Ведь не трус же он, в самом деле?! Очевидно, так деморализующе на него подействовала сложившаяся обстановка отхода.

Ященко вернулся к отряду, попытался атаковать гитлеровцев, но драгоценное время было упущено. Противник прочно удерживал и эту переправу.