В боях рожденное Знамя

— Где-то здесь они должны быть, в копнах.

Мы притихли. Кто эти люди — наши или чужие, и кого ищут? Крадутся осторожно.

Самсоненко не выдержал:

— Кто идет?

— Свои, — прозвучал сиплый голос командира разведвзвода Воробьева.

— Вы откуда? — спросил я.

Воробьев показал рукой в ту сторону, откуда была слышна стрельба.

— Что там произошло?

— Ничего особенного, в одном месте напоролись на засаду. Была засада — и нет.

Только сейчас я разглядел еще две фигуры, маячившие невдалеке. Один из встретившихся Воробьеву в лесу оказался командиром организующегося партизанского отряда, другой — местным жителем.

Командир, пожилой плечистый мужчина, рассказал все, что знал, об обстановке на фронте. Она была тяжелой: войска по всему Юго-Западному фронту отходят. Но Харьков держится, хотя в немецких листовках сообщают, что его уже заняли. Развернув карту, я нанес пункты, которые мы должны были пройти. Командир партизанского отряда предупредил:

— Большак переходите осторожно. По нему непрерывно идут машины с солдатами, танки и орудия. Все это движется в сторону фронта, а оттуда — подбитая техника и раненые. А это вам проводник, — показал он на молчавшего все это время колхозника. — Пожалуй, теперь и все…

— Спасибо тебе, батя, — поблагодарил я командира.

— Удачного вам выхода. После большака вас встретит наш человек.

Мы распростились с ним и направились в сторону Хорола. Шли только полевыми дорогами, оврагами и перелесками, в основном ночью. Днем — только в туман. Дневки проводили в укрытиях.

В ночь на 2 октября прошли окраинами Хорола. Было темно, небо затянуло сплошными тучами. Город словно вымер, хотя мы знали — в центре располагается фашистская часть. Самсоненко посмотрел на часы. В эту минуту за песчаным пригорком показался связной. Он доложил, что мост через Хорол свободен.

Вскоре наша колонна бесшумно прошла по мосту и растворилась в ночной темноте…

С приближением к фронту идти стало тяжелей — расположение противника стало плотнее, дороги перекрыты. Единственный выход — действовать осторожно, спокойно и решительно. В ночное время шли ускоренным маршем, с рассвета занимали оборону, высылая разведку. В начале октября, выбравшись из векового леса, оказались на западном берегу реки Псел. Изнуренные люди еле держались на ногах. Признаться, я тоже устал, но виду не подавал. Наконец-то мы добрались до реки.

Одиннадцать дней и ночей длился наш рейд по вражескому тылу. Сто шестьдесят километров прошагали бойцы, пробираясь к линии фронта, оставалась последняя водная преграда. В то утро над нашими головами в течение часа то в одну, то в другую сторону пролетали тяжелые снаряды. Похоже было на артиллерийскую дуэль. Значит, передовая недалеко. Мы расположились в кустах на берегу Псела, когда заметили невдалеке пасущихся лошадей. Подошли к пожилому конюху, сидевшему на взгорке, — скрываться было ни к чему.

— Наши близко? — спросил его полковник Самсоненко.

— Тамочки, — конюх ткнул пальцем в сторону противоположного берега.

Сразу же возникла мысль — форсировать речку хорошо бы, не теряя времени.

Конюх объяснил, что в селе чуть ниже по течению есть полуразрушенный мост. Это был выход из положения. И вот мы выходим к своим, все невзгоды позади. Как в калейдоскопе, промелькнуло все, что пришлось пережить за эти одиннадцать дней на земле Украины. Котел у Оржицы, куда без передышки била тяжелая артиллерия, обрушенные дома, горящая вперемешку с осколками земля, смерть товарищей и этот казавшийся нескончаемым марш, в котором голодные, выдохшиеся люди, несмотря на все тяжести и потери, сохранили стойкость и мужество.

ЗАРЕВЫЕ ВСПОЛОХИ ПОБЕДЫ

Осень — зима 41-го года была суровым испытанием для нашей страны. Враг продолжал наступление по всему Восточному фронту, сосредоточивая главный удар на Москве. Огромное количество войск и военной техники двигалось на восток. Превосходство оставалось на стороне противника. Советские войска вынуждены были отходить на широком фронте к Волге — юго-восточнее Калинина и с рубежа реки Ламы южнее Московского моря. Мы вынуждены были оставить Киев…

Офицеры группами направлялись под Москву со всех фронтов. Я с офицерами штаба ехал в Воронеж, где располагался штаб командующего фронтом Маршала Советского Союза Тимошенко. Все мы хотели как можно скорей попасть под Москву.

…Воронеж — мой родной город. Всего в нескольких километрах от села Васильевки, за рекой Хопер, неприметный, но близкий сердцу уголок, где я родился и вырос, где прошли мои детские годы. Там вокруг жили люди, которых я помнил и знал, сколько знал и помнил самого себя. Мохнатый лес тянулся вдоль реки Хопер, а на берегу стояли домики, покрытые соломой «под расческу». Лес прорезали поляны, овраги.

В зимнюю пору среди сугробов ленточкой вьется дорога от Кисельного кордона до Нижнего Карачана. По ней всегда тянулись обозы с лесом.

Левее поля заливные луга, покрытые глубоким снегом. В середине — замерзшее озеро Хомутец, рыжеватая кайма камышей с двух сторон озера, а дальше — седая стена леса.