В боях за Молдавию. Книга 2

Особенно хорошо запомнился один из налетов. Я его не забуду до самой смерти. Это было под вечер. Солнце уже садилось за горизонтом. Одна из наших колонн входила в село. Из-за рощи показались самолеты противника. В течение нескольких минут они бомбили и обстреливали село. Загорелись дома, то там, то здесь слышались крики и стоны раненых местных жителей. Возле одного дома я увидел мертвую женщину, а рядом с ней девочку лет трех. Одной рукой она прижимала к себе куклу, а другой тормошила мать:

— Мама! Мне больно ножку, вставай, пойдем домой.

— Гады! Что они делают! — услышал я за спиной суровый голос бойца.

В взял на руки девочку, вместе с бойцом перевязал рану на ножке, и, когда малютка немного успокоилась, отдал ее подошедшим соседям, а сам пошел догонять колонну.

— Что же это получается, товарищ комиссар? Авиация противника безнаказанно летает над нашей территорией, нас бьет, а где же наши соколы?

— Да ведь небо не речка, его бреднем не закроешь. А нашей авиации, видимо, хватает работы и в другом, более важном месте.

Но я чувствовал, что мой ответ явно не удовлетворял бойцов.

Я не мог вразумительно ответить на этот вопрос потому, что и сам толком ничего не знал. Мы в течение суток не имели ни газет, ни информации из штаба и политотдела дивизии о положении дела в стране и на фронте. Радиостанция, которой мы располагали, бездействовала. Нам было приказано не развертывать ее, да и к тому же, как выяснилось позже, у нас не было ключей и переговорной таблицы. Все это в суматохе забыли взять с собой.

Единственным источником информации являлись раненые, которых мы встречали на пути своего движения. Но эта информация была далеко не полная, а порой и неточная. Но было отрадным слышать из уст непосредственных участников боев, что наши пограничники проявляют исключительный героизм, стоят насмерть, не давая возможности противнику продвинуться вглубь.

Поздним вечером на одном из привалов возле нас остановилась грузовая машина с ранеными бойцами. В кабине вместе с шофером сидел лейтенант. Голова и правая рука у него были перевязаны. От крови и пыли повязки выглядели черными.

— Разрешите закурить, товарищи командиры, — обратился к нам лейтенант. Мы помогли ему выйти из кабины, бережно усадили под деревом на разостланную шинель, и несколько рук с портсигарами протянулись к нему. Лейтенант закурил, отпил несколько глотков воды из поданной кем-то фляги. Я попросил его рассказать коротенько, как обстоит дело на границе.

— Вообще-то дела обстоят не так уж плохо. Немало мы их поколотили, но нелегко пришлось и нам. Мой взвод начал бой в пять часов утра у высоты на реке Прут. Вначале противник в нескольких местах высадил на наш берег небольшие группы, потом выбросил десант… человек триста. Шли как на параде. В полный рост. Ну, тут уж мы их покосили…

Лейтенант бросил папиросу, помолчал, снова попил воды.

— Враги… залегли. И потом несколько раз атаковали нашу высоту… Отбили мы атаки, а у самих большие потери. И все-таки враг вынужден был отойти…

Этот коротенький рассказ о стойкости и мужестве пограничников подбодрил нас. Марш мы продолжали с новой энергией. Я очень сожалею, что не записал тогда фамилии этого лейтенанта, но я много раз потом рассказывал бойцам о том, как мужественно сражались с врагом наши пограничники в первый день войны.

На рассвете 23 июня мы решили сделать большой привал, чтоб покормить людей и дать несколько часов отдыха. Работники штаба и политаппарата пошли в подразделения проверить личный состав, помочь в организации отдыха и охраны.

Я направился в 9-ю роту. Она у нас считалась самой неорганизованной. Когда возвращался из роты, уже начинало светать.

— А я разослал посыльных за вами, — взволнованно встретил меня начальник штаба Бороднюк.

— Что случилось?

— С первой и четвертой ротами нарушена связь. Кроме того, в нескольких местах замечены вспышки ракет. Политрук роты связи Абрасимов доложил, что на линии вырезано более двухсот метров кабеля. Меры к восстановлению связи приняты.

Да, ясно, это агентура врага начала свои активные действия в нашем тылу. Нужно было принимать срочные меры, чтобы враг не мог нанести удар нам в спину. Командирам рот приказали поднять людей, отвести в новые районы, усилить наблюдения за местностью, передислоцировали штаб, выслали взвод разведчиков для прочесывания местности.

Не успел штаб полка обосноваться на новом месте, как появилось несколько самолетов противника. Они бомбили район, из которого мы только что ушли. К нашему счастью, все обошлось благополучно. Был легко ранен один ездовой и убита лошадь.

В 10 часов утра полк находился на марше. Нас догнал полковник Кошанский. Нужно сказать, что в дивизии полковника Кошанского любили. Это был высокограмотный и культурный офицер. В 1932 году окончил академию им. Фрунзе, замечательный человек и товарищ. Командиры частей частенько между собой говорили:

— Вот бы кому командовать дивизией.

Мы были рады его приезду. После официального доклада, здороваясь с полковником, я шутя заметил: