В боях за Молдавию. Книга 3

Никто, однако, не знал, где, в каком точно месте начнется эта операция. Направление планировавшегося главного удара составляло огромной важности военную тайну, и разгадка ее противником означала бы для нас срыв всех стратегических планов предстоящего наступления.

Немцы пытались разгадать замыслы советского командования логическим путем.

Скорее всего, решили они, Советская Армия главный удар направит на Кишинев. Во-первых, освобождение столицы Молдавии явится важным политическим событием операции; во-вторых, против Кишинева стоят дивизии 5-й ударной армии, обычно используемые при прорывах главных оборонительных рубежей противника. Наконец, — всего в тридцати пяти километрах от Кишинева находится хорошо обороняемый плацдарм этой армии— Шерпенский плацдарм.

Укрепляя «кишиневский выступ», немцы обратили пристальное внимание на его вершину — кишиневское направление. Здесь была поставлена самая сильная из имевшихся в распоряжении Ганса Фриснера армия— 6-я армия, насчитывавшая 14 немецких дивизий.

Главные удары советских войск наше командование планировало совсем в других местах. Однако ошибки немецких расчетов надо было использовать в нашу пользу, надо было поддержать противника в его заблуждениях, «подыграть» ему.

До начала Ясско-Кишиневской операции роль «приманки» в этой игре исполнял, в частности, Шерпенский плацдарм.

Главными героями тех дней на плацдарме были разведчики. Они систематически давали ответы на вопросы: не разгадал ли противник нашу игру? Верит ли он, что нашим главным ударом будет удар на Кишинев?

Больше всего в штабе дивизии теперь думали о разведчиках, в первую очередь их успехами интересовались вышестоящие штабы.

…Луконин сидел в землянке, подкрутив фитиль в керосиновой лампе, писал очередное донесение — в политотдел корпуса. Напротив его сгола в глиняной нише, обитой свежеструганным тесом, подложив под голову фуфайку, отдыхал командир дивизии.

Простучала длинная автоматная очередь. Дорофеев открыл глаза.

— Завтра отдам приказ, чтоб зря патроны не тратили. Куст шевельнется — всю обойму выпускают.

— Брось, Александр Петрович, пусть фрицы чувствуют, что не спим.

Луконин обмакнул перо.

«Разведчики 1040-го стрелкового полка под командованием лейтенанта Тюрина взяли в плен двух немцев. Один из них, унтер-офицер, во время допроса, в частности, рассказал: «Мой товарищ писал в окопе письмо жене, а я сидел рядом и наблюдал, как он пишет. Вдруг перед нами появились три русских разведчика в маскировочных костюмах. Они навели на нас автоматы и знаками показали, чтобы мы вылезли из окопа. Мы не успели опомниться, как были в расположении русских».

На другую ночь эта же разведгруппа провела поиск на правом берегу в двух километрах юго-восточнее села Шерпены. В результате поиска был захвачен вражеский солдат. Противник был так ошеломлен, что открыл огонь только через десять минут после того, как пленный был уже в наших окопах».

Луконин, перечитав написанное, сделал отметку «в блокноте и продолжал:

«Разведгруппа под командованием младшего лейтенанта Рязанова скрытно подползла к траншеям противника, с двадцати метров забросала противника гранатами, разведчики ворвались в окопы, захватили пленного и вернулись. Наши потери: один разведчик убит, трое ранены. В поисках отличились старший сержант Евдокимов — гранатой «уничтожил пулемет, рядовой Лучкин — увидев трех немцев, разворачивавших пулемет, швырнул в них гранату, затем прыгнул в окоп, уничтожил четырех немцев, одного взял в плен. Группу прикрытия возглавил старший сержант Долгополов, который из ручного пулемета убил трех немцев. Хорошо действовали также разведчики Власов и Чеботарев. Проходы в минных заграждениях противника сделали саперы сержант Парфенов, рядовые Мечев и Пяцков»…[8]

Однако не каждый день можно было писать в донесениях столь приятные вещи.

…Уже несколько ночей подряд разведчики возвращались с поисков ни с чем. Из штаба же корпуса все настойчивее требовали: нужен «язык».

Надо было найти какие-то еще неизвестные резервы.

Генерал Дорофеев, взяв с собой командира 1038-го полка подполковника Любко, пришел в батальон майора Золотухина. Батальон стоял на левом фланге плацдарма, его траншеи с южной стороны упирались в крутой, опутанный корнями кустарников берег.

Золотухина в дивизии любили. Был он красивым, веселым человеком, хорошим командиром. За талантливое управление батальоном «в дни освобождения Херсона получил звание Героя Советского Союза.

На Шерпенском плацдарме вся дивизия в последнее время говорила про «адскую машину» Золотухина. Приспособление не представляло собой чуда механики, принцип его устройства был позаимствован у древних оружейников — изобретателей пращей и арбалетов. И все-таки «машина» в условиях плацдарма служила не хуже самых современных видов стрелкового оружия.

Идея «машины» рождалась так.