В боях за Украину

Через какой-то незначительный срок стали поступать донесения. По рации я прослушивал все переговоры между командирами корпусов, дивизий и полков. Становилось очевидным, что удар нанесен вовремя. Силы вражеского сопротивления, как и предполагалось еще днем, оказались на исходе.

С правого фланга поступали сообщения о продвижении сразу на значительную глубину, что для этих боев было совершенно необычно.

Развивал наступление на главном направлении и 28-й гвардейский стрелковый корпус. Его части продвинулись на 5–6 километров и остановились, встретив сильное огневое сопротивление. Левому флангу, где действовал 33-й корпус, не ставилось задач на большое продвижение. Он должен был вести разведку боем. Но, ведя разведку боем, левый фланг тоже продвинулся вперед до полутора километров.

К утру определились новые рубежи, на которых закрепились наши части: Люцерна, Матвеевка (крупная железнодорожная станция в прямом направлении на Запорожье), Чумацкий, Крюков. Криничное и целая система опорных пунктов на высотках остались позади. Исходные позиции для дневного наступления были на этот раз более благоприятны. Наступил перелом, которого мы добивались в упорных боях, начиная с 1 октября.

Рано утром 13 октября мне позвонил по телефону Р. Я. Малиновский. Я обстоятельно доложил о ночных действиях армии. Родион Яковлевич попросил меня никуда не отлучаться, предупредил, что немедленно выезжает ко мне на командный пункт. Не бросая трубки, он тут же соединился с командующим 17-й воздушной армией гене-ралом В. А. Судецом и поставил перед ним задачи, вытекающие из нашего ночного продвижения.

Я, в свою очередь, сообщил командующему фронтом, что после короткого отдыха войска армии часов в 8–9 утра вновь возобновят наступление ограниченными силами, чтобы не дать противнику произвести какие-либо маневры. Мое предложение тут же было утверждено.

Р. Я. Малиновский приехал в 10 часов. Мы встретились на высотке 137,6, южнее поселка Никифоровского, В это время уже по всему фронту шел бой. Я не ставил задач на сильное продвижение частям, ожидая контратак, в ходе отражения которых представлялось возможным опять перемалывать живую силу и технику врага. И он контратаковал, но уже без прежней силы. И ни в одном пункте не смог потеснить наши войска, хотя солдаты и были утомлены ночным боем.

Сидеть на наблюдательном пункте и ждать донесений из штабов соединений и частей было нестерпимо. Мы все разъехались на машинах в разных направлениях по штабам и войскам, уточнять боевую обстановку, добиваться активных действий. Часов около пяти вечера я вернулся на свой наблюдательный пункт. Доложили, что командующий фронтом приказал найти меня и пригласить к нему в землянку, только что оборудованную саперами.

Стоял яркий солнечный день. Я опустился на несколько ступенек вниз, вошел в землянку и от яркого света сразу ослеп. Наступаю кому-то на ноги. Слышу протестующий голос Р. Я. Малиновского. Я начал извиняться, но он перебил меня вопросом.

— Василий Иванович! А если наступать ночью? G темнотой! Ослепить как следует гитлеровцев и ударить? Что думаешь?

— Как наступать? — попытался я уточнить.

— Наступать всеми силами фронта! — ответил Малиновский.

Вижу, что успех ночного боя что-то подсказал командующему фронтом. Я поторопился поддержать эту идею:

— Лучшего ничего нельзя придумать!

Тут же, в землянке командующего фронтом, начали составлять план ночного штурма Запорожья.

Документально оформлять что-либо некогда, в войска немедленно давались соответствующие распоряжения.

Первое, что было сделано, — это прекращено наступление. Солдатам надо было дать хотя бы короткий отдых (три или четыре часа) перед ночным боем. Срочно был передан приказ артиллерии армии подтягивать боеприпасы, готовиться к ночному артналету. Штабы всех соединений были полностью переключены на разработку ночного штурма. Общие задачи давно уже были всем известны. Но они были отработаны для дневного боя. Ночной бой нес с собой свою специфику. Каждой наступающей части надо было придавать проводника из штабов, который хорошо знал местность и должен был уметь ориентироваться на ней в ночное время. Не везде и не сразу нашлись такие офицеры. Нужно было выкроить время и на их подготовку. Какой-либо перегруппировки войск не предусматривалось.

Утвердили, что артиллерийский налет будет коротким, не более десяти минут. Огонь артиллерии ночью не мог быть прицельным. Удар по определившимся целям — и достаточно. Снаряды надо беречь для огня прямой наводкой по укреплениям противника и для боя утром.

Особые задачи были возложены на 1-й гвардейский механизированный и 23-й танковый корпуса. Не обошлось без серьезных споров, когда их вводить. Несомненно, о вводе этих корпусов до того, как был бы полностью завершен стрелковыми частями полный прорыв оборонительных рубежей, мы не могли и думать.