В Большом театре и Метрополитен-опера. Годы жизни в Москве и Нью-Йорке.

Город явно процветал благодаря туристам со всего мира, проявлявшим интерес к творчеству Дали. Музей был действительно необычным – он располагается в бывшем небольшом муниципальном театре, сильно повреждённым во время гражданской войны, оставшимся хотя и полуразрушенным, но наполненным совершенно поразительным содержанием – искусством каталонского гения. Музей сочетал в себе большие контрасты: от дешёвой поделки, вроде старого раскрашенного дивана в стиле базарной продукции, до удивительных картин из «камней», нарисованных маслом. Несколько всемирно известных шедевров мастера находились здесь в главном зале, чем-то напоминающим небольшой «тронный зал», включая известную роспись потолка. В музее находилась знаменитая картина «Линкольн», состоящая из квадратов, но если смотреть в специальный оптический прибор, то виден портрет президента, а внутри него, как бы высвечивалась самая знаменитая натурщица художника – Гала. Супруги жили где-то недалеко от Театра-музея в старинном замке. Мы посетили музей три раза за наше четырёхдневное пребывание в Фигересе. Магазин при музее бойко торговал печатной продукцией – такого изобилия плакатов и отличных полиграфических копий многих работ великого художника больше нигде нельзя было ни увидеть, ни приобрести.

Тур наш оказался довольно трудным, но захватывающе интересным. Дирижёры менялись почти каждый день – среди них были отличные, но малоизвестные американские дирижёры – оперные и балетные, были и испанские (одни из них – Энрико Асенсио был достаточно известен в Европе). Программы включали много сочинений испанских композиторов – Де Фальи, Нина, Альбениса и современных – имён, которых до той поры мы просто не знали. На одном из концертов мы исполняли отрывки из оперы «Севильский цирюльник», но не Россини, а испанского композитора. Я не помню имени этого композитора, но это не была музыка Джованни Паизиэлло – первой оперы «Севильского цирюльника» (1782 г.), ни Акилле Граффинья (1879 г.) Это была опера именно испанского композитора.

Все сочинения, основанные на испанской народной музыке, были технически достаточно трудны для оркестра – с таким типом музыки оркестру МЕТ приходилось встречаться не часто. Оказалось, что испанский импресарио возил нас в основном по летним фестивалям, среди которых мы в последние недели были, и на очень известном международном фестивале в Сантандере на севере страны на побережье Атлантики. Однако до этого мы проехали сотни километров по Арагону, Кастилии, Наварре, стране Басков, Валенсии Альмерии, Мурсии и других провинций и автономных областей.

Наш путь от Фигераса до Мадрида – расстояние примерно около семисот километров занял… 18 часов на автобусе. Лучше сказать – на автобусах, так как четыре автобуса шведского производства «Вольво» (!) по дороге вышли из строя – радиаторы дизельных моторов просто сгорели и автобусы остались там, где это произошло – иногда в открытом поле! Только к и часам вечера мы, наконец, добрались до Гвадалахары – примерно в 50–60 км. восточнее Мадрида. Там мы сидели в местном ресторане в ожидании нового автобуса – уже настоящего американского, приспособленного для любых климатических условий. В свой отель «Хуса принцесса» мы попали только в половине третьего ночи.

Наутро, как и полагается всем туристам, мы первым делом отправились в музей «Прадо». Один из самых прославленных музеев мира почему-то не произвёл такого огромного впечатления, которого мы вполне справедливо ожидали. На меня тяжело подействовало обилие огромных картин Веласкеса с изображением титулованных особ на лошадях. Возможно, если бы они были размещены не все вместе, то производили бы большее впечатление, но такое обилие королевских величеств на гигантских полотнах и в огромном зале оказывало на меня какое-то гнетущее воздействие. Правда всемирно известная картина Веласкеса «Семья Филиппа IV» («Инфанта Маргарита»), находящаяся в нише и очень деликатно подсвеченная, производила большое впечатление и абсолютно соответствовала своей всемирной славе. Работы Эль Греко, как мне показалось, находящиеся в Вашингтонской Национальной Галерее производят более значительное впечатление, чем мадридская коллекция в «Прадо». И всё же этот музей имеет свой, только ему свойственный особый стиль и хотя невольно сравниваешь с виденным в других музеях мира, всё равно в конце экскурсии покидаешь «Прадо» обогащённым и под большим впечатлением.

* * *