В борьбе обретёшь ты...Часть 1 (СИ)

Вернон тяжело вздохнул. Хорошо, что Даддерс не волшебник, а то был бы у безымянного экстремиста достойный конкурент, или, не дай господь, помощник. Плохо то, что и в обычном мире для ребят, похожих на Дадли, всегда имелась подходящая заварушка.

Помнится, в детстве Вернон мечтал быть таким, как Дадли. Толстый и неуклюжий сердечник, страдающий от насмешек, чересчур самолюбивый и умный, он яростно желал каким-нибудь чудесным способом стать сильным и здоровым и показать «им всем» небо в горошек.

Пришло время, сын исполнил мечты отца. Счастлив ли ты, Вернон? Дурсль поморщился и потёр левую сторону груди. Бойся своих мечтаний. Господь милосердный, за что караешь?

И какие мечты придурка Джеймса Поттера рождён был исполнить его несчастный сын?

Драко первый раз в своей жизни мучился бессонницей. Повод имелся.

Драко обманул отца.

Неважно, что папа был полумёртвым от тяжелых разговоров на протяжении всего дня – с крёстным, с мамой, с самим Драко, с Мерлин знает, кем ещё. Неважно, что ему пришлось наскоро собирать свою душу из осколков. Неважно, что трезвящее зелье сильно бьёт даже по завидному метаболизму чистокровного мага.

Важно то, что Драко был единственным человеком, которому отец полностью доверял. Он зажмурился от стыда и ткнул кулаком ни в чём не повинную подушку. Будь вместо Драко кто другой, папа моментально заметил бы оговорку.

Тогда, возле думосбора, Люциус побледнел до какого-то зеленоватого оттенка и прошипел почти как Снейп:

– Только не говори, что этот тип тебе понравился.

Драко благоразумно изобразил крайнюю степень недоумения:

– Несуразный мальчишка, папа, ни на кого не похож. Артефакт видел? Вот бы узнать, что это за штука, и забрать её себе!

Люциус чуть расслабился, и Драко принялся дожимать:

– Завтра полезу в каталоги. Невероятное воздействие, папа! Я еле-еле рядом устоял. Веришь, захотелось побежать куда глаза глядят.

– Можешь не лезть ни в какие каталоги, – отца, слава Мерлину, отпустило. – В Британии таких вещей не делали. Эти черепа... Или кровные маги, или…

Папа замолчал и потёр виски. Драко замер.

– Да что я несу? Какие кровные маги? Драко, обещай мне, что ты не будешь охотиться за этим артефактом. Ни при каких обстоятельствах.

Драко вовсе не артефакт интересовал, поэтому он с чистым сердцем поклялся. Отец рухнул в кресло и нехотя выдавил:

– Европейская работа. Прокляни меня Моргана, явно времён «Summis desiderantes affectibus».(1)

Драко не удержался и восторженно взвизгнул. Люциус схватился за голову и застонал:

– Сын, помни, ты обещал. Очень вероятно, что делал и заклинал эту гадость некромант. Судя по тому, что она всё ещё действует, маг был уровня Тёмного лорда.

Драко вновь припомнил свои ощущения. Гадостные, надо сказать. Как будто на тебя угрожающе скалится неведомая тварь из Запретного леса, отгоняя от логова.

«Не от логова, а от хозяина, – внезапно дошло до Драко. – Так вот, как они защищались!»

Драко, как и любой чистокровный мальчишка его возраста, живо интересовался тем немногим, что было известно о некромантах.

Некромантия заслуженно считалась областью магии, от которой следовало держаться подальше даже самым тёмным магам. Рождались некроманты очень редко, гораздо реже прочих магов, жили не слишком долго, но почти всегда успевали наворотить немало дел. Гибли они, зачастую, во цвете лет и, по большей части, насильственной смертью.

В чём-то некроманты были сродни стихийникам – их мощь почти целиком зависела от врождённых способностей. Дарованную этим страшным магам силу почти невозможно было развить тренировками, их способности сами собой раскрывались по мере взросления. Однако, если способности к природной магии иногда передавались по наследству, и мощь стихии могла накапливаться от поколения к поколению, как у тех же Ноттов, то рождение некроманта всегда было сюрпризом для несчастной семьи новорожденного.

Некромант мог быть первенцем уважаемой светлой семьи, мог быть бастардом тёмного мага, зачатым по кровному обряду, а мог – восьмым ребёнком двух грязнокровок, поженившихся церковным браком.

Именем последнего, кстати, в Германии и Чехии маги до сих пор пугали своих детей. Теодорих Силезский, живший в пятнадцатом веке, умыл кровью половину магической Европы, разнёс в хлам немалое количество фамильных замков своих недругов и бесследно сгинул в возрасте восьмидесяти лет. Тайна его исчезновения так и не была раскрыта и породила несколько жутких легенд о Рыцаре Смерти. На Острове эти истории не были так популярны, как в Европе, но почти все чистокровные их знали.

В Британии со времён Основателей родилось всего двенадцать некромантов, против восьмидесяти трёх европейских. Достопочтенный Фламель утверждал, будто некромант рождается в ответ на всякое притеснение магии, а в Англии, где инквизиция никогда не была такой свирепой и нетерпимой как в Европе, в них не было большой нужды. Версия была романтичной, но, по мнению многих, чьи предки сталкивались с «защитниками магии», абсолютно бредовой.