В человеческом обличье

Дэйв даже не понимал, зачем он все это сочиняет. Тут было что-то большее, чем просто неприязнь к Крису. Тут была истинная жестокость, потому что он представлял, как Анджей сегодня перед сном будет любоваться фотографией Лори и воображать ее в своих объятиях после разрыва с мужем. Представлял, и его тошнило от того, что можно жить в подобных издевательствах над самим собой. Представлял и торжествовал, что бедолага никогда не дождется реализации своей мечты, потому что она выдумана другим человеком и заложена извне в его незрелый мозг.

– Но ведь надо быть полным подлецом, чтобы забыть о своей дочери. Мне кажется, вы слишком строги к нему, как к отцу, и слишком мягки, как к мужу.

Дэйв даже удивился столь глубокомысленному замечанию, сказанному с улыбкой, вновь вернувшейся на лицо полицейского, и сразу остыл. Он ждал, что Анджей выдаст что-то вроде «как можно изменять такому совершенству, как Лори», и тогда бы он продолжил накидывать еще более изощренные надежды. Может, даже сказал бы, что Лори недавно интересовалась, не видел ли он Анджея Красовского, и как у того дела. Но внезапный проблеск интеллекта у собеседника лишил Дэйва всякого азарта, и он только пожал плечами.

– Может, – согласился он. – Останови здесь, пожалуйста.

Анджей остановился между «Тортугой» и «Порт-Ройалом». Простившись с ним, Дэйв закурил и, вспомнив о том, что его ждет дома, тут же забыл о выдуманной им обратной стороне семейной жизни Криса и Лори. Правда, хныкающее лицо Анджея, ползающего на коленях перед Лори и вымаливающего поцеловать ее ступню, еще минуту доставляло Дэйву некоторое удовольствие. Затем он потушил сигарету и поспешил домой. А когда поднялся на второй этаж, подошел к своей квартире и вставил в замочную скважину ключ, то вдруг застыл на месте. Входная дверь была открыта, хоть Дэйв точно знал, что запер ее, когда уходил. Несколько секунд он размышлял о том, стоит ли вызвать полицию, поскольку взлом был налицо, или все же попробовать решить проблему самому. Остановившись на втором варианте, Дэйв решил сначала прислушаться; хотел было приложить ухо к двери, но тут же до его слуха долетел звонкий женский голос, да к тому же голос знакомый. Резко открыв дверь, он просто обомлел, а когда способность соображать вернулась, то искренне пожалел, что видит перед собой не пару грабителей-отморозков, а Бабищу.

Так Дэйв называл непосредственную собственницу арендуемой им квартиры. Настоящее имя этой дородной женщины лет пятидесяти он запомнить не удосужился, потому что с первого взгляда в его мозгу родилось для нее незаменимое прозвище. Бабища была широка и в груди, и в талии, и в бедрах, розовощека, с крашеными кудряшками короткой стрижки и пухлыми губами, всегда разукрашенными ярко-красной помадой. Взгляд водянистых голубых глаз смотрел как-то удивленно, но в то же время властно, бескомпромиссно, и с трудом фокусировался на одной точке дольше пяти секунд. Дэйв помнил, что во время их знакомства в агентстве недвижимости, когда он ловил на себе эти короткие, но колючие взгляды, его не покидало ощущение, что он имеет дело с тупоголовым тираном. Разговаривать спокойно Бабища практически не умела, но кое-как справлялась, когда была ее очередь говорить. Когда же в диалог вступал собеседник, не успевал тот сказать и пяти слов, как она перебивала его вопросом, уточнением или возражением, да еще и повышенным тоном, грозящим вот-вот сорваться на крик. То есть, возникало небезосновательное ощущение, что у Бабищи аллергия на чужую устную речь.

Что же она делала этим пятничным вечером в квартире своего арендатора? Во-первых, она была не одна. Рядом с ней Дэйв видел девушку лет двадцати или чуть больше, внешне очень уж похожую на Бабищу, такую же толстую и некрасивую, но с одним большим отличием. Если Бабища всем своим видом выдавала уверенность и в своей внешности, и в своих моральных качествах, то спутница ее сразу демонстрировала покорность и даже забитость.

Когда Дэйв распахнул входную дверь и уставился на своих непрошеных гостий, те как раз застилали свежим постельным бельем ими же разложенный в гостиной диван.

– А! Вот он! – взвизгнула Бабища, увидев Дэйва. – Господин Уотерс, добрый вечер. Ну, поздоровайся, чего застыла? – прикрикнула она на девушку, которая и впрямь застыла на месте, как и Дэйв.

– Здравствуйте, – прошептала она и опустила взгляд в пол.

– Это вообще, что такое? – опешившим голосом проговорил и Дэйв.

– Господин Уотерс, познакомьтесь с моей племянницей, – официальным тоном заявила Бабища и потащила девушку в сторону Дэйва. – Ее зовут Фернанда, она в Эскине проездом и остановится здесь ровно на одну ночь. Так уж вышло, что нет никакой возможности разместить ее в другом месте. Нанда, пожми господину Уотерсу руку.

Нанда робко протянула руку, бросив на Дэйва неуверенный взгляд. Тот был настолько шокирован наглостью Бабищи, что пропустил этот жест мимо внимания. Первую минуту он даже не чувствовал в себе злости, только крайнее изумление.

– Я спрашиваю… – хотел он повторить свой вопрос, но Бабища тут же перебила.