Под сводами царского дворца процветал языческий фетишизм. Там били бубны, молитвенная скороговорка адресовалась разным божкам: чурбанчикам, пенькам, маленьким идолам, лепным и резным истуканчикам, амулетам в виде палки с набалдашником в форме рыбьей головы, пояску с вмонтированными в него «священными» цитатами. И это откровенное юродство сочеталось с внешним лоском европейской образованности, с изысканностью парадных выходов, с блеском пиров и балов. В одном из писем царица писала супругу: «Наш друг Филипп подарил мне образ с колокольчиком, который предупреждает меня о близости недобрых людей, мешает им подойти ко мне поближе». Как видим, в критический момент во время войны с Германией и Австрией Россией управляла императрица, которую колокольчик предупреждал о приближении к ней плохих людей.
Во время путешествия Александры Федоровны по Новгородской губернии в декабре 1916 года ей представили столетнюю богомолку, носившую вериги. Описав мужу эту встречу, императрица добавила: «Тебе старица посылает яблоко. Пожалуйста, съешь его». По ее убеждению старушкин плод должен был придать царю силу. Позднее она специально запросила Николая о судьбе посланного подарка, и узнала из ответного послания, что муж и сын «съели яблоко старицы и оба нашли его превосходным».
Ко времени появления в Петербурге Григория Распутина этому «старцу» было, по-видимому, немногим более тридцати. Сам он дату своего рождения не знал. Распутин родился в сибирском селе Покровском, где его отец вел артель отхожего промысла. Она занималась погрузкой и разгрузкой барж на реке Туре. Когда Григорий был еще подростком, он пристрастился к водке и большей частью слонялся без дела. Лет двадцати женился. На селе слыл сквернословом и драчуном, и дрался не только с односельчанами, но и с отцом, и с братом. В конце концов, община обратилась к властям с просьбой выслать его куда-нибудь подальше. Не дожидаясь решения властей, Григорий ушел из села сам.
С этого времени началось его «преображение». В полумонашеском одеянии странствовал он по монастырям и приходам, юродствовал и побирался. Иногда брели вместе с ним, ночуя где попало, две или три странницы. Григорий научился немного читать по-церковнославянски, усвоил манеру молиться крикливо и припадочно, бессвязно бормоча священные тексты. Речь его стала заумной и отрывочной. Изрядно побродив по России, он возвратился в родное село уже в образе «божьего человека».
Суть исповедуемого им учения состояла в том, что спасение души возможно только через грех, а затем покаяние. Значит, если не нагрешишь, то не спасешься. И чем больше будет откровенного блуду, тем внушительнее будет подвиг покаяния, и тем выше его оценят на небесах. Обретя эту «веру», Григорий почувствовал себя в родной стихии. Если высшей силе требуется греховодство, он готов пойти на эту «жертву». И пошли на селе ночные радения с пением духовных стихов, с эротическими плясками нагишом и групповым совокуплением. Это не понравилось местным властям, и, упреждая ход событий, Григорий вновь покинул родное село.