В черных шатрах бедуинов

В случае необходимости в колодец можно опустить 8 —10 сосудов одновременно. Доставать воду из колодцев — это тяжелый физический труд, которым бедуины вынуждены заниматься изо дня в день. Для того чтобы напоить большое стадо верблюдов, требуется несколько дней, ибо один испытывающий жажду верблюд, как уже упоминалось, способен выпить сразу 60, а то и более литров воды! Стоит лишь поглядеть на вздувшиеся тугие, как барабаны, животы напоенных животных, чтобы получить представление об их способности поглощать воду. Но зато их можно пригонять на водопой к колодцу раз в 3–4 дня, в то время как овец, коз, коров и лошадей приходится поить ежедневно.

Я часто помогал своим друзьям-бедуинам доставать воду и таким образом на «собственной шкуре» убедился, как тяжело вытаскивать из глубокого колодца полный до краев деллу. От постоянного соприкосновения с канатом ладони вскоре дубеют и покрываются мозолями. Это заметно даже у юных девушек.

Но они охотно приходят к колодцу, потому что жизнь бьет здесь ключом, и можно время от времени обменяться взглядом с парнем. Чтобы внести разнообразие в свою монотонную работу, бедуины, доставая воду, поют песни. Вот одна из них, которую можно услышать в Центральной Аравии:

Мое сердце рвется,
Как канат в колодце,
Когда он стремительно раскручивается,
Как вращается ролик,
По которому скользит канат.
И все из-за тебя! Твой рот прекрасен и сладок.
Аллах! Как счастлив тот,
Кто касается твоих кос рукой.

В Северной Африке известна такая песня пастухов:

Запевала: «Пейте на здоровье…»
Пастухи: «… и без вреда».
Запевала: «О, приблизьтесь медленно!»
Пастухи: «Вы принадлежите нам».
Запевала: «Пейте в свое удовольствие…»
Пастухи: «… И наполняйте свое брюхо».

С утра до поздней ночи у колодца царит оживление, особенно в засушливый период. В соответствии с соглашением, достигнутым шейхами, отдельные семьи приводят свои стада на водопой в установленные часы, причем время определяется по солнцу. В то время как одни черпают воду и поочередно поят животных, другие, закончив эту работу, отдыхают, сидя на краю поилок.

Женщины в развевающихся одеждах несут на головах сосуды с едой, чтобы подкрепить мужей и сыновей. В тени акаций матери кормят грудью младенцев. Подростки носятся вокруг и получают за это пинки; там белобородый старик, сидя на корточках, тщательно стрижет шелковистую шерсть козы, а неподалеку пастух доит верблюдицу, чтобы тут же утолить жажду теплым молоком. А вот матрона пытается хоть немного отстирать мокрую серо-желтую одежду своего мужа и усердно колотит ее о каменную поилку. Девушки демонстрируют ловкость и искусство, вливая питьевую воду в узкие горловины кожаных бурдюков, свисающих по обоим бокам терпеливых ослов. Наполнив сосуды до краев, эти Ревекки гонят ослов обратно в лагерь, подбадривая их щелканьем и причмокиванием. Некоторые проворно вскакивают ослам на спину и, сидя боком, энергично колотят их пятками, заставляя таким образом двигаться с желаемой скоростью.

Я каждый раз удивлялся тому, как сноровисто и неутомимо животные выполняли указания своих погонщиков-подростков, вытаскивая с помощью каната полные ведра из колодца. Верблюды и даже взрослые быки повиновались шестилетним детям с полуслова. Перед моими глазами все еще стоит Халима, девчушка из племени шукрийя. Ее волосы заплетены в бесчисленные косички. Она работала вместе с мощным горбатым быком. Оба напоминали мне Давида и Голиафа. Закончив свою «смену» у колодца, Халима делала быку — Голиафу — серьезное внушение за то, что он не желал один возвращаться в лагерь. Она энергично ударяла кулачками по бокам этого гиганта, пока он наконец не повиновался. Время от времени он поворачивал к своей хозяйке огромную голову и как будто говорил: «Пойдем же вместе домой!» Но Халима лишь грозила ему в ответ своей нежной ручкой. Давид победил снова.

Так перед взором наблюдателя развертывается панорама жизни кочевников у колодца во всем ее многообразии; источник воды выступает как некая ось, вокруг которой вращается все существование бедуина.

Борцы против пустыни