В черных шатрах бедуинов

Сотни тысяч, даже миллионов кочевников по сей день заняты изнурительным непроизводительным трудом у старых колодцев. Но эти «библейские условия» понемногу стали улучшаться. Правительства многих арабских государств заботятся о том, чтобы с помощью современной техники обеспечить водой области, где живут кочевники. Артезианские колодцы дают достаточное количество безупречной в гигиеническом отношении питьевой воды. Во время разведки нефти часто в качестве «добавочного продукта» находят воду. По мере того как осваиваются пустыни, закладываются и глубокие колодцы. Уже в течение нескольких лет в Алжире, Сирии, Иране, Судане и Египте планомерно проводятся в жизнь новые проекты освоения засушливых территорий.

Исследовательская стипендия, предоставленная египетским правительством, во главе которого стоял Гамаль Абдель Насер, дала мне возможность в 1968–1969 годах на месте ознакомиться с успехами, достигнутыми в освоении Ливийской пустыни. Я видел тогда, как целая армия инженеров, геологов, строителей колодцев, агрономов и животноводов объединила свои усилия, чтобы победить засуху в Сахаре и покрыть обширные территории зеленью. И это все в том районе, где с незапамятных времен бродили лишь лисы пустыни!

Известно, что 96 % всех жителей Египта живут на территории, которая занимает лишь около 3 % общей площади страны, ибо 97 % всей территории Египта (1002 тысячи квадратных километров) — это необитаемая пустыня. Его население, которое ныне составляет около 40 миллионов человек, каждый год увеличивается еще на миллион. На эту серьезную проблему не раз указывал в своих выступлениях президент Насер. Вади-эль-Джадид — Новая долина — так называют египтяне новую зону заселения, противопоставляя ее Старой долине у берегов Нила. С Новой долиной египетский народ связывал большие надежды, после того как в 1959 году президент Насер объявил о решении правительства создать в малонаселенных, разбросанных оазисах Ливийской пустыни необходимые условия для переселения туда нескольких миллионов малоземельных феллахов из долины Нила.

Мое первое местопребывание в Вади-эль-Джадид — современная гостиница на окраине Харги, главного центра египетской Организации развития пустыни. С балкона моей комнаты, находящейся на четвертом этаже, открывается великолепный вид на колеблющиеся очертания песчаных дюн, которые начинаются в нескольких метрах от пальмовой рощи и тянутся до самого горизонта. Сильный ветер с севера гонит дюны на юг со скоростью 7–8 метров в год. С давних пор эти беспокойные массы песка, безжалостно засыпающие все, что встречается на пути, представляют серьезную опасность для крестьянских селений в оазисах, для колодцев и плантаций. Укрощение подвижных дюн — существенный пункт исследовательской программы организации.

Часть пути в город нам пришлось проехать по песку, ибо новое асфальтированное шоссе перегородила подвижная дюна. Из мелкого, как пудра, песка торчали лишь верхушки телеграфных мачт. Бульдозер, пытавшийся отодвинуть эти нагромождения, выглядел словно кофейная ложечка, которой кто-то задумал перебросить холм. В прошлом крестьяне оазисов, чтобы защититься от опустошающих волн песчаного моря, располагали свои жилища на холмах или возле горы, защищавшей их от ветра.

Еще в Харге, когда мы сошли с трапа самолета после трехчасового полета из Каира над голой безводной пустыней, в лицо нам ударил летящий песок, кожа мучительно болела, как от уколов иглами. На террасе маленького здания аэродрома Харги нас тотчас же окружили загорелые молодые люди в одежде цвета хаки. Д-р Алейа Хасан, которая сопровождает меня в этой поездке, два года работала в Новой долине и знала многих сотрудников Организации развития пустыни. Некоторые инженеры пришли встретить нас. У Алейа много знакомых и в деревнях оазисов. Когда мы смотрели на них с борта самолета, они напоминали нам темные пятна на желтой шкуре леопарда. Дружба с ней поможет мне наладить контакты с боящимися приезжих жителями оазисов. Мне необходимо было иметь собственное впечатление о переменах, происшедших за короткое время в их культуре и образе жизни. На протяжении многих столетий одиночные деревни в пустыне были изолированы от остального мира. Жизнь протекала в однообразных, определенных традицией рамках. В последние годы жители оазисов стали постепенно соприкасаться с новым миром с его высокой культурой и техникой и день за днем вовлекаться в общественную жизнь страны.