В чём дело, Полли?

— Я однажды чуть не утонула. Там пруд был. Мутный такой. Вода зелёная, вонючая. Почти болото…

— Вот блин, серьёзно?

— Ты не подумай, что я каждый раз при виде воды психую. Мне тогда было двенадцать. И после того случая мне каждую ночь снилось, как это повторялось. Вода в глазах, во рту, в носу. Хочу закричать от ужаса, но только больше глотаю эту гнилую воду, а ноги уже увязли в иле и водорослях. Просыпалась всегда насквозь мокрая и задыхающаяся, словно всё взаправду. Лет десять уже не снилось, а сегодня ночью снова… Когда мы сюда пришли, я вдруг подумала, что это Мишель всё подстроил. Странное совпадение, понимаешь?

— Мне действительно жаль, что тебе пришлось пережить такое, но ты же понимаешь, что ты сейчас говоришь…

— Глупости? Чушь? Бред?

Питер смутился. Судя по всему, он и правда хотел сказать что-то такое.

— Ладно, Пит, я и сама это понимаю… Мне показалось, ты хотел поговорить, когда позвал прогуляться?

Пит смутился ещё больше, и я пожалела, что вообще завела разговор про сон и остальное. В конце концов, там, где выдаётся одна тайна, выдаётся и другая, а мне этого совсем не хотелось.

— Да, я хотел попросить твой дружеский совет. Только не смейся, ладно? Это касается… — Тут он вскочил и насторожился. — Слышишь?

Я тоже поднялась. Ветки и опавшие листья предательски хрустели под чьими-то аккуратными шагами. Питер поднял с земли какой-то дряхлый прут и встал в стойку, приготовившись отбиваться от невидимого дикого зверя. И будь это правда он, нам бы обоим сильно не поздоровилось — толку от такого оружия мало. К счастью, подкрадывающийся к нам зверь, днём выглядел в точности, как человек. В час ночной, дремучий, я уверена, он сбрасывает свою оболочку, являя тьме чернильной свою клыкастую, лохматую натуру. Но сейчас-то он скрывается, а посему…

— Мишель?! Я же чуть не… Вдруг, думаю, волк… — Питер комично схватился за сердце и потряс прутом.

— Не стоит заходить в чащу, если не готов к встрече с волком, Питер. Зачем вы так далеко ушли? Я ведь предупреждал…

— Мы не заблудились, если вы об этом.

— Ни за что не узнаешь, что заблудился, пока не попытаешься вернуться.

— А вы, получается, забеспокоились и решили найти нас? — Я фыркнула и решила самодовольно вернуться к озеру, оставив на этот раз в дураках Мишеля. Но стоило мне только сдвинуться с места, как я поняла, что совершенно не представляю, в какую сторону нужно идти. Не подавая вида, я попыталась высмотреть примятую траву или следы той самой еле заметной тропинки — всё тщетно, кругом одни лишь девственные заросли. Мы словно с неба сюда свалились! А за спиной уже раздавался шипящий смех Мишеля.

— В чём дело, Полли? Куда-то собралась?

— Я… Я что-то не понимаю…

— Милая Полли, ты пошла по плохой тропинке, она только заводит. Чтобы выйти отсюда, нужно отыскать другую.

Тут и до Питера стало доходить, что мы оказались в ловушке у леса, он стал активно махать руками, носясь от одного дерева к другому.

— Я что, с ума схожу? Мы же оттуда пришли! Или оттуда? Или…

Вдоволь позабавившись этим, Мишель уселся на поваленный ствол, снял очки и закатал рукава своего свитера.

— Однажды я провёл на этом месте много часов. Я заблудился. В этих краях и без того очень быстро темнеет, а в лесу и подавно. И лучше бы вам никогда не узнать, какие ужасающие метаморфозы происходят по ночам с этим лесом, — тут его голос стал тише. — На поверхность выползают уродливые тени, и кто-то обитающий в них. Земля становится вязкой и ноги то и дело застревают, а за каждым деревом прячется кто-то смертельно опасный. Туманная дымка обволакивает тебя, проникая в глаза и нос, а вдалеке жалостно воет какой-то зверь. Дойди до него и освободишься, дойди до него и умрёшь!

На последних словах Питер подпрыгнул, а у меня перехватило дыхание, и я закашляла. Страх Питера перед грешными псами я уже знала, а вот с чего бы так пугаться мне?

Может, с того, что всё это время Мишель многозначительно смотрел на меня. Так, словно мы были там вместе, так, словно я прекрасно понимала, о чём он говорит. Или, может быть, с того, что отчасти я и правда понимала: пансионат — его дом — ночами пугал меня своими метаморфозами ничуть не меньше, чем его — ночной лес.

— Так… И как же вы вернулись? — тяжело сглотнув, спросил Питер.

— Ты хотел спросить, как вернуться нам сейчас?

— А это не одно и то же?

— Конечно, нет. Сейчас день, днём ты можешь всего лишь заблудиться. Погибель приходит с темнотой.

— Если здесь так опасно, Мишель, зачем же ты привёл нас на это чёртово озеро? — не выдержала я.

— Понятно, — неоднозначно протянул он и встал на ноги.

Он надел очки и подошёл к одному крупному дубу, затем мягко провёл ладонью по его мозолистому стволу, пока не наткнулся на какие-то зарубки. Он долго разглядывал их с глубоко печальным видом, а потом махнул нам с Питером: «За мной, нам сюда».