В чём дело, Полли?

— Пит… В этом есть смысл. А как же Ллойды? Почему они солгали мне?

— А что с них взять? Старые и полоумные, — сказав это, Питер поморщился, словно стыдясь своих слов, а потом снова стал собой.

— Или их подговорил Бран… — заключила Аня.

После завтрака, который, вообще-то, уже был обедом, Питер и Аня отправились заниматься повседневными делами. А я сменила халат на джинсы и объёмный балахон с капюшоном и спустилась в подвал.

Лампочки внизу по-прежнему тускло мерцали. От этого казалось, будто я передвигаюсь слайдами. Шаг. Щелчок. Темнота. Шаг. Щелчок. Темнота. Фонарик Мишеля лежал на полу и освещал его, как напольный софит освещает актёра во мраке сцены. Мишель слабо сопел, размахивая лопатой. Комки земли падали на белоснежную рубашку, на растрепавшиеся волосы, на его ботинки — земля много куда падала и только изредка долетала до дна ямы.

— Привет… Стоит ли зарывать её так быстро? Это же улика…

— Привет. — Он стёр пот со лба рукавом и продолжил своё дело. — Мне так будет спокойнее. Ты что-то хотела?

— Да, нужно поговорить. Давно ты здесь?

Я подошла к краю. Обрывки сна на миг стали явью и среди рыхлой земли я увидела бледные руки и увядшие цветы. Но только на миг.

— Давно. Она глубже, чем я думал. Я уже без сил, но едва ли добрался до трети этой чёртовой ямы. — Он отбросил лопату и навалился на стену, чтобы отдышаться.

— Нужно было попросить помощи. Уверен, что не хочешь ничего рассказать?

Мишель поднял на меня усталые глаза — скорее всего, ему сегодня спалось ещё хуже, чем мне. Но бессонница ему была к лицу сильнее, чем сон. Он кусал белёсые губы, собираясь что-то ответить, но промолчал.

— Не притворяйся, что всё в порядке. Кто-то желает тебя зла, мы с ребятами думаем, что это Стивен. Но, чтобы попытаться помочь тебе, мы должны всё знать.

— Стивен?

— Бран сказал, его так зовут. — Мишель усмехнулся, как усмехнулся бы человек, смотрящий в лицо палача перед казнью. — Не хочешь говорить серьёзно? Пожалуйста. Но помни, что как только мы уедем, ты останешься здесь совершенно один.

— И ты тоже уедешь? — он улыбнулся, стал прямо и надел очки.

— Ну… — Я говорила об этом с Питером, миссис Беккер и даже Браном, но сам Мишель лично ни разу не предлагал работать здесь постоянно. — Возможно, останусь до зимы, как и планировала. Вряд ли дольше.

Он кивнул и снова взялся за лопату:

— Поговорим, когда будем разбирать комнату Дианы? Только сначала закончу здесь.

— Да, конечно…

Я подошла ещё ближе к краю, чтобы примерно оценить, сколько это займёт у него времени. Я наклонилась, а Мишель в это время оказался у меня за спиной. «Ты не помнишь меня?» — послышалось мне. Я вздрогнула и захотела обернуться — я не была уверена, что это прошептал Мишель. Но земля начала обваливаться, и я свалилась вниз, совсем как в сегодняшнем сне.

Слой ещё не слежавшейся земли смягчил падение. Я встала на ноги, увязнув в ней по колено. В яме было холодно и пахло плесенью. Чуть придя в себя, я крикнула Мишеля. Слишком долгая тишина заставила меня насторожиться.

— Не желаешь помочь? — Сверху упала горстка земли. — Эй! Я ещё жива! — шутливо крикнула я, хотя у самой сердце от страха колотилось, как ненормальное.

«Заживо, ты поняла?» — снова послышался потусторонний шёпот. Я задрала голову и замерла.

— Ты там как? Вылезать не собираешься? — Голова Мишеля склонилась над ямой, из-за свесившихся волос я совсем не видела его лица.

— Нет. Номер тесноват, конечно, зато обслуживание пятизвёздочное. Но, если ты подашь мне руку, я ещё подумаю.

— Извини. — Он протянул руку, я ухватилась. — Вечно тебя на дно тянет…

Вдруг край обвалился ещё сильней, и Мишель оказался рядом. Он столкнул меня или это я утянула его вниз?

Какая разница, если мы всё равно упали оба.

Мы растерянно переглянулись, потом одновременно посмотрели наверх, снова переглянулись и засмеялись, как парочка душевнобольных. А потом он поцеловал меня на дне холодной могилы. Да мы, чёрт возьми, и есть парочка душевнобольных.

После ужина я ждала Мишеля у комнаты миссис Беккер. Неужели он поступит с ней, как с комнатой дедушки: вынесет оттуда всё и запрёт до тех пор, пока кто-то такой же неспокойный, как я, не потребует её отпереть? Не знаю, каждый по-своему мирится со смертью. Хотя, как по мне, такой способ сродни побегу от проблем. Стадия отрицания, которой так и не суждено превратиться в принятие. «Тебя здесь никогда не было», — вот, что он говорит, удаляя целые комнаты из дома. Но мне ль, человеку, сбежавшему на край вселенной, только бы не разбираться с наследством Нади, судить его?

— Прости, задержался.

Мишель появился с охапкой картонных коробок в руках. Он сменил свою испачканную в подвале рубашку на обычную чёрную футболку, снял очки, убрал волосы за уши. Пожалуй, впервые он предстал в образе обычного человека, а не безукоризненного аристократа. Даже в тот раз, когда он болел и несколько дней не мылся и не причёсывался — Мишель всё равно оставался утончённым принцем, болезненная бледность и глаза мертвеца только подчёркивали это. Сейчас же даже черты его лица казались более мягкими.