В чужом обличье

К счастью, «проклятие Хосе» легко превращалось в спасение. Ему было трудно долго сидеть и прилежно учиться, и Хосе срывался с места и убегал, затевал игры с другими детьми. Собственно, он уже подружился со всеми в округе, и они носились, ставили эту самую округу на уши, иногда вызывая у домны Киэры вздохи о прошлом. Чаще это были, конечно, не вздохи, а суровые выговоры, и Реймонд получил странную возможность как бы посмотреть на себя со стороны. Не то чтобы он занялся переосмыслением прошлого, исправился и сразу стал лучше, но мысленные возгласы: «Неужели я творил такое же?!», звучали в его голове регулярно.

— Пребрезевание, — зевнул Реймонд, распахнув рот так, что в него чуть не влетела муха, — Хы-ы-ымильто-о-она — это формула-а-а-а, позволяющая вычислить коэффициент преобразования маны одного типа в ману другого типа, при условии-и-и, что известна эффективность самого мага-а-а, которую можно вычислить…

Голова его мотылялась, словно он напился, собственные же слова звенели и истончались в ушах, в глаза словно насыпали песка.

Бам!

Реймонд подскочил, в первую секунду с какого-то перепуга решив, что он снова удирает от намрийских ведьм. Возможно потому, что тогда он так же ударился непонятно обо что и тело разбудило воспоминания почти десятидневной давности. Он озирался ошалело, ощущая слабость в голове и звон в ушах, не в силах сообразить, что находится всё там же, в библиотеке деда, в башне деда в Нуандише.

Удар был вызван тем, что Реймонд сам себя усыпил и упал, ударившись головой об стол.

— Нет, надо освежиться, — помотал он головой.

Вышел во двор и начал обливаться холодной водой из колодца, затем дернулся, ощутив взгляд в спину. Но нет, там стояла не Маэра, решившая повторить сцену у колодца. Паренёк-курьер, судя по цвету одежды, из дворца, молча слез с коня, вручил Реймонду конверт, произнеся при этом:

— Его величество король Перпетолиса Гарриш Второй приглашает уважаемого магистра Агостона Хатчета отобедать с ним.

Реймонд, накинув иллюзию спокойного лица, скривился так, словно нечаянно попытался проглотить живую жабу. Но выбора у него не было, и он ответил:

— Я сейчас же передам деду.

* * *

За эту неделю, прошедшую с момента стычки с послами Ойстрии и Ранфии, Реймонд успел побывать на двух подобных обедах. Большая политика, чтоб ее! Если оставить всю словесную заумь, то ситуация сводилась к простым и понятным словам: «Только суньтесь — магистр Агостон обрушит все горы вокруг».

Ранфия и Ойстрия пока что не совались, но и войска не отводили.

Они продолжали их именовать скоплениями людей, желающих потрудиться, но после прошлого обеда король любезно показал Реймонду записку. Племянник Гиозо, из клана Алариш, отправившийся в Вагрант с письмом к Агате, попутно заглянул и посмотрел на эти «трудовые лагеря», которые правильнее было бы именовать «военными лагерями». Горцы, привыкшие подкрадываться к опасливой и пугливой дичи в горах, легко подобрались к лагерю, всё осмотрели, и один из них вернулся с донесением.

Поэтому Реймонд ожидал, что после обеда — все разговоры о делах велись после обеда — Гарриш попросит «магистра Агостона» съездить на границу, так сказать, явить флаг. Потрясти там гору или устроить камнепад, в общем, явить ощутимые доказательства серьезности намерений Перпетолиса.

— Королева, — кивнул Реймонд Вэйне, — кронпринц.

Вэйна, всё такая же величественная, кивнула в ответ ровно настолько, насколько полагалось по этикету в ситуации, когда женщина приветствовала мужчину, который к тому же ещё и старше её, но при этом женщина — королева, а мужчина — магистр магии.

Король Гарриш не просто вёл себя как мирный пожилой горец, где-то в глубине души он им и был, и общение с ним было достаточно простым, не скованным особо манерами и этикетом. Беседа двух стариков, сохраняющих свои разногласия, но в то же время общающихся по делу — с этим Реймонд справлялся довольно легко.

Иное дело — Вэйна.

Условности, этикет, правила, манеры, в которых Реймонд был не силен. Дед тот, да, разбирался, хотя и считал «глупой ерундой», а вот Реймонду за каждым обедом приходилось потеть, чтобы не выдать себя. Как ни странно, но временами его выручала сама королева Вэйна, не устающая делать замечания детям. Реймонд мотал на иллюзорный ус, делая вид, что его всё это не касается.

Но Вэйна хотя бы поддерживала мужа-короля во всех вопросах, от еды до политики.

— Уважаемый магистр, — преувеличенно раскланялся кронпринц Корсин, — это честь для нас.

Тщательно замаскированная издёвка, если уж говорить прямо. При этом Корсин говорил вежливо и любезно, улыбка не покидала его уст, в общем, все формальные приличия были соблюдены. Даже тон голоса был радушным, словно Корсин встретил горячо обожаемого дедушку. Реймонд не знал, где учат такому лицемерию: то ли придворная жизнь способствует, то ли в Латии наследный принц нахватался, но каждый раз искренне желал, чтобы средний сын Гарриша, Фабио, вернулся из Латии неиспорченным.