В дебрях Кара-Бумбы

Ножичек был готов. Точильщик раскрывал его на обе стороны и ухмылялся.

Ножичек, видно, ему понравился.

Вот он сложил его и сунул в карман фартука. Глядит по сторонам. Солнце поблёскивает в его очках. Утирает ладонью пот с лица.

Опять смотрит по сторонам. Что делать? Ведь уйдёт сейчас.

А вот и Сёмка идёт, заложив руки в карманы. Ух, жадина, погоди!.. Не такое увидишь!

— Мальчик, поди сюда! — кричит Сёмке точильщик.

Сёмка стоит спиной к крыльцу. О чём-то говорит и пожимает плечами. Вытаскивает руку из кармана, шевелит ею. Видимо, он крутнул камни на станке. Рука дёргается.

— Та-ачить ножи-ножницы, бритвы править! — кричит точильщик и поднимает на плечо станок.

Ножичек! Ножичек уходит! Штопор, ножницы — эх!..

Пете хочется броситься за точильщиком, догнать его и закричать:

«Отдайте, дяденька, милый, отдайте!»

Но — всё! Сёмка идёт к крыльцу, заложив руки в карманы, Посвистывает…

Петя еле сдерживал рыдания. Он взбежал к себе на этаж и почувствовал, что больше не может не плакать…

Если бы не пришла бабушка, Петя просидел бы на лестнице весь день и всю ночь. Ему нечего было делать ни в комнате, ни во дворе. Правда, он должен был готовить уроки: подходила к концу последняя четверть, за ней — каникулы, но разве можно спокойно сидеть за книгой, когда нет больше в кармане любимого ножичка?…

За что бы ни брался Петя, всё у него выпадало из рук. Даже бабушка заметила:

— Что ты, Петенька, кислый какой-то, как молоко?

«Кислый какой-то! А ведь всё из-за тебя да из-за Сёмки,- горестно думал Петя.- Тут не только скиснуть — свернуться можно».

Как Петя дожил до вечера, он и сам .не помнит.

Он лежал на диване, закрыв ладонями глаза. Он ясно видел, как из-под вертящихся камней летели искры, как точильщик любовался ножичком. Потом всё это исчезло, и откуда-то из темноты вдруг снова выплывал ножичек, похожий на подводную лодку.

«Зачем я отдал?! Зачем я отдал?!» -думал Петя. Иногда ему казалось, что в кармане лежит что-то тяжёленькое, и он тщательно ощупывал карман…

Было уже часов восемь вечера, когда в двери застучали. «Мама пришла»,- подумал Петя и, вздохнув, слез с дивана,

В дверь колотил Сёмка.

— Уйди! — оказал Петя и хотел захлопнуть дверь,

Но Сёмка, подставив ногу, задержал её.

— Бабушка пришла? Давай двадцать копеек!

Он вынул из кармана уже раскрытый Петин ножичек, выдернул из головы два волоска, положил их на лезвие и дунул. Волоски разлетелись на две части»

Запал

Утром Петя проснулся от осторожного постукивания в окно. Перед домом, в саду, густо заросшем кустарником, стоял Лёвка. Босые ноги у него блестели от росы.

— Мать дома? — воровато обернувшись, спросил Лёва.

— Нету. На базар уехала,- зевнул Петя и ожесточённо стал .протирать кулаками глаза. Вчера он допоздна читал книгу о -войне, и теперь всё тело было тяжёлым и вялым.

— Дело есть,- сказал Лёвка.- Тут недалеко пройтись. Пойдём?

— Неохота,- отмахнулся Петя,- посплю ещё.

— Давай, давай одевайся! — настаивал Лёва.

Лёва жил от Пети через два дома, и встречаться по своим мальчишеским делам они могли каждый день, иногда даже ночью, если уговаривались идти на рыбалку. Но на сегодня никакого уговора не было, а Лёвка пришёл чуть свет.

«Что это за дело у него?»

Село просыпалось. Был воскресный день.

Хлопая калитками, из палисадников выходили приодетые колхозницы, в белых платках, в вышитых кофточках. Шлёпая босыми ногами по пыльной дороге, они несли на базар бидоны с молоком, корзины с яблоками и помидорами, яйца, сметану. Могучие волы, запряжённые парой, безразлично тянули скрипучие повозки. На них стояли корзины с овощами.

А на том месте, где раньше была недавно сгоревшая изба, уже белел низкий сруб. На нём верхом сидел дядя Матвей и топором отваливал от бревна щепу.

За село ребята выбежали быстро и весело, с ходу слетели в овраг. Место было знакомое. Здесь они не раз пекли в золе картошку. Овраг был в рост человека. С одной стороны обрывистый, с другой — пологий. Во время войны по нему проходила оборона фашистов. Сейчас где-то в кустах свиристела пичужка. Стояла приятная тень, пахло сыростью.

Лёва шёл, раздвигая заросли орешника. Петя, идя за ним, остерегался, чтобы оттянутые ветки не выхлестнули глаза. Под ногами, пробившись сквозь листву, двигались солнечные пятна. От этого рябило в глазах и казалось, что земля шатается.

— Ну чего ты меня сюда завёл? — уже несколько раз спрашивал Петя.

— Погоди, погоди,- отвечал однообразно Лёва,- увидишь — ахнешь.

Наконец над грудой свежесорванных листьев он остановился и оказал:

— Смотри!

Листья, шурша, отвалились к Петиным ногам. Два небольших снаряда с зеленоватой окисью на корпусах и позеленевший от времени запал от гранаты тускло поблёскивали на солнце.

— Ну? — вскинул сияющие глаза Лёва.- А ты не хотел идти. Это же самые настоящие снаряды.

Лёва, как маленького ребёнка, любовно подхватил снаряд и положил на руки.