В дельте Лены

1 января 1882 года я купил несколько бутылок вина, водки, белого хлеба, пирожных и холодное мясо для праздничного стола и вместе со своей командой открыл двери нашего дома для гостей. У моряков появилось множество друзей, все они нанесли новогодние визиты, и день прошёл очень весело.

Как можно скорее я отправил письмо и телеграмму в Военно-морское ведомство, в которых просил приказа мне остаться в Сибири с двумя людьми и продолжить поиски Делонга в марте.

Тем временем я купил сани и провизию и подготовил всё для удобства и безопасности участников путешествия в Иркутск. Генерал Черняев выделил особого казака для присмотра за Джеком Коулом и выдал мне аванс в 6000 рублей, 5000 из которых я отдал мистеру Даненхауэру, с письменным приказом немедленно отправиться в Иркутск, а оттуда на Восточное побережье США, время от времени связываясь с Министром ВМФ и информируя его о себе. 6 января Бартлетт, Ниндеманн и остальная часть моего отряда прибыли в Якутск, а 9-го, когда всё было готово, мистер Даненхауэр с девятью своими подчинёнными отправился домой.

Губернатор и добрая половина населения города вышли в тот ясный морозный день, чтобы посмотреть, как американцы отправляются в свою Америку, там было много ссыльных всех сортов, которые с завистью смотрели на нас – ведь мы уезжали в благословенную страну свободы!

За свою короткую жизнь я видел, как самых благородных, респектабельных и богатых людей загнали, как скот, в одну часть большого европейского города и заперли за ними ворота – и всё только из-за их веры[96]. Так происходит и сегодня, как это было восемнадцать веков назад – на большей части так называемого христианского мира человек подвергается насилию со стороны человека; хотя, благодаря энергичным лидерам современной мысли, нетерпимость эта по большей части вымирает, но в христианской России не так быстро. Мне жалко было бедных изгнанников, с тоской взиравших на наш маленький отряд, как будто мы были счастливыми душами, улетающие на мифические небеса без необходимости проходить через ужасы смерти.

Когда мои товарищи с сердечными пожеланиями всего хорошего уехали, я немедленно начал готовиться ко второй экспедиции в дельту Лены, согласно следующему приказу Военно-морского ведомства, полученному по телеграфу:

Вашингтон.

Не упускайте любой возможности и не жалейте никаких средств для спасения людей со второго куттера. Окажите всё необходимое внимание больным и получившим обморожения из тех, кого уже спасли, и как можно скорее перевезите их в более тёплый климат. Департамент предоставит все необходимые средства.

Хант, секретарь.

По получении этой телеграммы, генерал Черняев сказал, что я могу иметь всё, что захочу, потому что теперь за моей спиной вся русская нация, но, к сожалению, сейчас праздник, – то есть день, в который работать невозможно, так как все магазины закрыты, и даже самые дальние от церкви не торгуют. Так по всей империи праздновали Рождество и Новый год. Губернатор, кажется, подумал, что я настолько груб или просто сумасшедший, из-за того, как энергично я поднял на ноги всех городских торговцев и ремесленников, а его самого просил заставить людей работать и заниматься торговлей. И хотя весь город во время праздников был пьян, мне всё же удалось собрать снаряжения и припасов на шестимесячную экспедицию, всё упаковать и увязать в мешки из сыромятной кожи, готовые к транспортировке на вьючных лошадях, оленьих и собачьих упряжках через горный хребет (четыре тысячи пятьсот футов над уровнем моря) и далее две тысячи миль до Северного Ледовитого океана, где термометр падает до семидесяти градусов ниже нуля по Фаренгейту[97].

Губернатор подробно познакомился с моими планами и оказал мне большую помощь своими ценными советами. Я воспользовался услугами трёх переводчиков: капитан Иоахим Грёнбек, швед, бывший участник экспедиции Норденшельда и капитан парохода «Лена», курсировавшего по реке в качестве грузового и пассажирского транспорта, и который очень хорошо говорил по-русски и по-английски и фактически, за исключением нескольких образованных ссыльных, был единственным человеком в Якутске, который вообще знал наш язык; капитан Константин Бобоков, бывший кавалерийский офицер, лишённый своих званий и отправленный в Якутск за какой-то проступок, который говорил по-русски, по-французски, по-немецки и по-якутски; и Пётр Калинкин[98], казачий урядник и денщик генерала Черняева, который говорил по-русски и по-якутски. Таким образом, отряд наш насчитывал шесть человек: три поисковые группы по два человека в каждой, и все настолько владели языками, что мы могли хорошо понимать и друг друга, и местное население.