В дельте Лены

Конечно, я был рад снова встретился со всеми своими старыми друзьями и отметить их радость по поводу моего возвращения. Кочаровского на должности исправника округа сменил Ипатьев, а сам Кочаровский был отправлен в Нижне-Колымск[99], чтобы сменить исправника этого округа, который был отозван генералом Черняевым за какое-то мошенничество. Кочаровский не считал это большим продвижением по службе, поскольку место его нового назначения находилось ещё дальше от Якутска, а еда была плохой и скудной; но генерал сказал, что ценит его и доверяет ему, и именно поэтому посылает его в такую глушь, в то время как негодяев ему приходится держать поближе к себе. Впрочем, казалось, что ещё больше Кочаровский был разочарован тем, что я не привёз ему лимонов, но купить их в Якутске оказалось невозможным.

Во время путешествия я удивился необычайно резким изменением погоды. К югу от горного хребта царили абсолютная тишина и непрекращающийся сильный снегопад. На деревьях было столько снега, что многие из них ломались под его тяжестью и перегораживали дорогу. Ямщикам приходилось останавливаться и топорами расчищать нам путь. Подъём на хребет был долгим и трудным, и олени с большим трудом тащили пустые сани вверх по крутому склону.

Когда мы наконец поднялись на вершину перевала, сразу почувствовалась перемена в атмосфере. В то время как на юге стояла мёртвая тишина, тут бушевал настоящий шторм, и вместо деревьев, согнутых под тяжестью снега, к северу от горного хребта на деревьях, кустарниках и даже траве мы не увидели ни снежинки. Казалось, мы очутились в другом климате; позади нас всё было белым, перед нами – тёмно-зелёным. Сне́га на северных склонах хребта значительно меньше, чем на юге ещё и потому, что облака в основном не могут пересечь высокий хребет. По прибытии на станцию Киенг-Юрях нас встретил якутский староста («голова») со свежими оленями из Верхоянска. Он был послан нам на помощь исправником, которому генерал Черняев приказал дать нашему отряду право первоочередного проезда, а также сопровождать меня в поисках.

Я, конечно же, снова увидел своих друзей-ссыльных и воспользовался их баней. Все они были в приподнятом настроении, готовили пеммикан и вообще готовились к предстоящему побегу. Я отправил Бартлетта с упряжкой в Булун, ожидая через несколько дней возвращения его оленей. Накануне моего отъезда из Верхоянска вечером 10 февраля Ипатьев устроил у себя дома проводы, на которой присутствовала вся местная элита, а также священник с женой и детьми и мои старые знакомые Лион и доктор Белый. Было большое застолье, и когда оно закончилось, и мы были готовы отправиться в путь, начал свои молитвы священник. Он монотонно пропел всё положенное три раза, потом все по очереди прошли необходимые церемонии, после которых неутомимый священник троекратно расцеловал на прощание всех нас по очереди. Затем с большим количеством провожающих мы, наконец, отправились; но чуть только отъехали, как была объявлена остановка, и последовало ещё больше прощаний, рукопожатий и распития водки; пока, наконец, когда всё это мне решительно осточертело, мы оставили наших друзей и унеслись в темноту. Моя группа теперь состояла, кроме меня, из капитана Грёнбека, Ипатьева и его казака.

Глубочайший снег, горная «дорога», не поддающаяся никакому описанию, и непрерывный яростный завывающий ветер – он дул так, словно никогда не успокоится. Олени были худые и слабые, и поэтому первые двести двадцать вёрст мы двигались медленно, вынужденные останавливаться в каждой поварне, чтобы накормить и дать отдых животным. Следующая станция находилась в двухстах девяноста верстах, но тут нам повезло получить прекрасных крупных оленей, таких же диких и необузданных, как местная природа. Они постоянно нетерпеливо рвались вперёд, нервничали и проваливались в глубоком снегу. Самка, привязанная рядом с оленем, будет спокойно трудиться, в то время как её большой толстый компаньон горячится, мечется и доводит себя до смерти за несколько часов. Отец и сын из зажиточной якутской семьи на этой станции, владеющие большим стадом оленей и которые занимаются всеми перевозками на этом участке дороги, рассказали мне, что они потеряли многих своих животных на доставке Ниндеманна и Бартлетта. Я сам ещё никогда не видел столь сильного снегопада и шквального ветра, из-за которого все дороги в горах были погребены под толстым слоем снега.