В дельте Лены

Мы добрались до Хас-Хата в три часа дня и обнаружили, что в лагере все сыты и довольны, так как 16-го прибыли сани с продуктами: девять мешков хлеба и один мешок муки. Сани с рыбой ещё не вернулись, так как последние прибывшие, которые привезли двести рыб для Матвея и съели девяносто по дороге, должны были прибыть через шестнадцать дней, и, вероятно, потребуется ещё четыре дня на дорогу до Быково. Свежих собак пока нет. Бартлетту не терпится снова отправиться на поиски, но я не могу отправить его без собак, хотя, как только это станет практически возможным, я отправлю его на север от Матвея, чтобы встретиться с Ниндеманном и мной для поисков к югу от Уэс-Тёрдюна.

19 марта. – Погода всё ещё неспокойная, но улучшается. Дует юго-юго-западный ветер, и солнце временами пробивается сквозь снежные вихри. Я навожу порядок в своей палатке и готовлюсь к следующему этапу поисков, на этот раз на востоке. Сначала я должен найти хижину Эриксена и таким образом сократить район поисков и оправдать мои усилия. Когда Бартлетт присоединится к нам, мы сможем разделиться и рассредоточиться по местности в поисках хижины, которая является определённым ключом к решению нашей задачи. Ниндеманн не знает, по какой из многочисленных проток они попали в залив[115], но помнит, что остров Столбовой всё время находился примерно к югу от них. Если мне не удастся обнаружить хижину со стороны Уэс-Тёрдюна, у Бартлетта будет шанс найти её с юга, а после того, как я обыщу всё на юг до самого Матвея, я затем исследую каждую протоку, текущую из залива на север.

Ближе к вечеру вернулась из Кумах-Сурта собачья упряжка, на которой уехали туда Константин и Ефим. Возница сообщил, что Ипатьев ждёт погоды в Матвее, где он находится уже три дня, ожидая возможности добраться до Булкура, ибо в этом месте из ущелья реки вырывается ураганный ветер, сметающий всё на своём пути. Он возвращается в Верхоянск, взяв с местных жителей честное слово, что они будут добросовестно помогать мне. Константин и Ефим выехали из Кумах-Сурта на нашем олене на следующий день после собачьей упряжки и должен быть здесь сегодня.

Из Быково прибыли четыре упряжки с четырьмя сотнями рыб; так что у нас теперь достаточно и собак, и провизии, чтобы снарядить три поисковые группы.

20 марта. – Ясный день, с приятным юго-юго-западным ветерком.

Выехали рано. Бартлетт направился в Матвей с инструкциями следовать по главной протоке или одному из её больших рукавов к северу от острова Столб. У него упряжка из шестнадцати собак, палатка, провизия на шесть дней и Георгий Николаев в качестве каюра. Мы с Ниндеманном, экипированные аналогичным образом, с Иннокентием Шумиловым и молодым Кириком, отправились напрямую в Большую Мачу. Прибыв туда, Ниндеманн подтвердил, что знаком с этой местностью, но был совершенно сбит с толку и не знал, каким путём отряда проследовал на юг от этой точки. Поэтому мы поехали на юго-восток, пока он не решил, что мы слишком сильно отклоняемся на восток, тогда мы повернули на юго-запад… но он уже смутно припоминал местность. Потом мы долго ехали по большому ручью на юг, пока собаки не начали ослабевать, тогда мы остановились и установили палатку под прикрытием холма.

Поблизости оказалось очень мало плавника, но мы слишком устали и замёрзли, чтобы беспокоиться о том, горячий у нас ужин или нет. Но всё же к замороженной рыбе хотелось горячего чая. Палатка была слишком мала, чтобы мы могли развести в ней костёр, поэтому, несмотря на сильный ветер, туземцы вырыли в снегу яму, в которой вскоре развели небольшой огонь и вскипятили чайник.

Якутский способ разведения костров заключается в следующем: котелок или чайник подвешивают на ветке дерева достаточной длины и прочности, чтобы она выступала из сугроба, в который воткнута, над ямкой, вырытой в снегу под чайником, и на таком расстоянии чтобы тепло не растопило снег под веткой. Чтобы разжечь огонь, где-нибудь на высоком месте находят кусок сухого дерева, пробуя их топором, пока не будет найден полностью свободный от влаги и пригодный для растопки; его строгают на тонкие лучины. Затем собирается и нарубается подходящий плавник. Это всё понятно, но туземцы ведь не знают спичек, а только с их кремнём и кресалом, казалось бы, невозможно разжечь огонь, если нет ни трута, ни ваты, ни пакли, какого-нибудь подобного легковоспламеняющегося материала. Но вот тут-то и проявляется изобретательность якутов и тунгусов!