В дельте Лены

Следующая формальность была явно более приятной. Нас провели в столовую и угостили лёгким полдником, к которому подали также чай, вино, кофе с коньяком, сигареты и сигары. Через некоторое время другой офицер, в форме и при оружии, приветствовал нас и попросил следовать за ним. Нас усадили в карету и отвезли в зал для аудиенций, где провели в большую прихожую, увешанную портретами императорской семьи, батальными сценами и тому подобным. Здесь собралось блестящее общество офицеров и чиновников высокого ранга: генералов, адмиралов, министров и дипломатов, все в великолепных мундирах, сверкающие звёздами и орденами, смиренно ожидающие своей очереди на миг предстать перед императорскими очами. Наш сопровождающий объявил собравшимся, кто мы такие, и на мгновение все взгляды с любопытством обратились к нам, а некоторые из чиновников подошли и заговорили с нами. В тот же момент о нас доложили царю, который принял первым министра Ханта, а нам объявили, что затем нас примет царь, после чего мы будем представлены царице.

Как только министр Хант вышел, нас провели к двери, ведущей в коридор, который вёл прямо в зал для аудиенций. Церемониймейстер распахнул перед нами дверь, объявил наши имена и удалился. Мы ступили несколько шагов вперёд, и как только мы это сделали, царь Александр III, император всея Руси, пересёк комнату с протянутыми руками и поприветствовал нас, сказав по-английски: «Доброе утро, джентльмены. Это господа Мельвилль и Берри; который из вас мистер Мельвилль?»

Я представился и представил остальных.

– Вы предпочитаете говорить по-французски или по-английски, сэр? – осведомился император.

Я заверил его, что мой родной язык – английский, и я предпочитаю говорить на нём. В этот момент подошла царица и тепло приветствовала нас, осведомившись о нашем здоровье и задавая вопросы о пережитых нами лишениях. Она внимательно и с доброжелательным интересом осмотрела мои руки, на которых всё ещё виднелись следы старых ран.

Затем мы все по очереди побеседовали с императорской четой, пока, наконец, не пришло время прощаться. Царь выразил сожаление по поводу того, что наши люди погибли на его территории, сколь бы отдалённой она ни была. «Я верю, – сказал он, – что причиной смерти ваших товарищей явилась только суровость нашего климата, а не холодность сердца кого-то из моих подданных».

Царица высоко оценила нашу стойкость и мужество, которые, по её словам, были особенностями американского характера. «Но я надеюсь, – заметила она, – что вы больше не будете искушать судьбу в столь суровом климате».

Говоря о нашей стране, она заметила с лёгкой печалью в голосе: «В юности я надеялась посетить Америку, но теперь, боюсь, этого уже никогда не случится».

В нашей беседе наступило затишье, мы ещё раз пожали друг другу руки, и попрощались, искренне пожелав императорской чете «мира и счастья». Аудиенция продолжалась двадцать минут.

Мы вышли в приёмную, где толпа посетителей выросла ещё больше. Нас отвезли в экипаже обратно в столовую, где сопровождающий нас офицер передал нас на попечение нашего старого знакомого церемониймейстера. Здесь для нас был накрыт стол, чьими соблазнительными яствами мы не имели ни малейшего желания пренебречь. Затем нас несколько часов водили по величественным парку, полному озёр и искусственных водопадов, льющихся один над серебристой, а другой над позолоченной каменной стеной, назывались они, соответственно, «Серебряный водопад» и «Золотой водопад». Повсюду били фонтаны, росли диковинные, любовно ухоженные растения, пруды, рыба в которых приплывала на звук колокольчика, чтобы её покормили; гуси, лебеди и другие водоплавающие птицы – всё это было самым великолепным искусственным парком, который я когда-либо видел.

В Санкт-Петербург мы вернулись по морю, получив прекрасную возможность увидеть работы, которые велись тогда по созданию гавани в Кронштадте. Добравшись до города ближе к сумеркам, мы решили сразу же отправиться в Ливерпуль через Берлин и Париж. В каждом из этих городов мы отдыхали по несколько дней, получая везде тёплый приём и сердечные знаки внимания; и, наконец, отплыв из Ливерпуля на пароходе «Парфия», мы прибыли в Нью-Йорк 13 сентября 1882 года – через три года и шесть месяцев с того момента, как я выехал с восточного побережья Соединённых штатов, чтобы подняться на борт несчастной «Жаннетты» в Сан-Франциско; и один год с того дня, когда три наши лодки потеряли друг друга в тот роковой шторм.

© А.В. Дуглас, перевод на русский язык, 2022

От переводчика:

Выражаю благодарность за помощь и ценные советы

Ирине Дуглас и Александру Наумову.

Ver.1.1

Карты

Список членов экипажа «Жаннетты».