В дельте Лены

Нижний Новгород является конечной станцией на востоке этой железнодорожной линии через Российскую империю, и когда будет построен короткий участок между ним и Пермью, железнодорожное сообщение будет до самого Екатеринбурга на границе с Сибирью, связав его с остальными континентальными железными дорогами, с Санкт-Петербургом, Берлином, Парижем, Веной и Римом; а какая обширная сеть будет после завершения английских дорог в далёкую Индию и Афганистан!

Мы приехали в Москву 15 августа. На вокзале нас встретил американский консул, который оказал нам радушный приём и отвёз до отеля «Дессо». К нам приходили многие известные люди, а неутомимый консул любезно показывал разные столичные достопримечательности.

Весь следующий день мы посвятили Кремлю, его большим колоколам и, по специальному разрешению, посетили новый собор, внутреннее убранство которого превосходно. Среди других диковинок, которые я видел в Москве, была чёрная как смоль женщина, уроженка Демерары[156], разъезжавшая в великолепной открытой коляске со всеми манерами старинной русской принцессы.

Вечером 17-го мы выехали из Москвы в Санкт-Петербург, и на железнодорожном вокзале нас встретили полковник Уикхем Хоффман, временный поверенный в делах Соединённых Штатов, и целая делегация американцев. Мы слегка отдохнули в отеле «Европа», а затем нанесли визит министру Ханту в посольстве Соединённых Штатов. Он получил своё назначение незадолго до этого, ранее занимая должность министра военно-морского флота. По случаю нашего приезда он устроил грандиозный ужин, на котором присутствовали все более или менее значимые американцы, проживающие в Санкт-Петербурге. Такой по-настоящему сердечный приём никогда, вероятно, не был оказан каким-либо потерпевшим кораблекрушение. Наши соотечественники, всякого возраста, рода занятия и достатка, собрались и щедро, тепло поздравили нас с тем, что, по их мнению, было воскрешением из худшего, чем смерть.

Мы гуляли по набережным Невы, отсюда открывался великолепный вид на город; мы видели разводные мосты, перекинутые через эту величественную реку, и Петропавловскую крепость, холодную цитадель, свидетельницу отчаяния и страданий. Ночью мы посетили великолепный Летний сад и понаблюдали за его посетителями. В определённое время года по императорскому приказу сад открыт для посещения любыми желающими. Здесь, как и в Москве, преобладали военные, повсюду была их форма, военный оркестр играл военную музыку и торжественный марш в честь Скобелева, любимого русского генерала, погибшего в те дни, который снова и снова исполнялся на бис.

Следующий день мы посвятили осмотру достопримечательностей Эрмитажа, рассматривая реликвии Петра Великого, которые так часто описывают туристы: его трость, инструменты, кресло и рейка, на которой отмечен его рост; здесь также находятся знаменитые мраморные скульптуры, ювелирные украшения и драгоценности и прекрасные картины. Но больше всего меня восхитили колоссальные обнажённые фигуры из чёрного мрамора, которые поддерживают портик над входом в Эрмитаж. Они просто поражают своими размерами и выглядят как настоящие живые атланты, крепко держащие на своих мускулистых плечах тяжёлый каменный архитрав. Затем последовала поездка в Исаакиевский собор, великолепие интерьера которого превзошло все мои ожидания, и дворец императора Павла, где жил царь Александр II, и, наконец, мы посетили место, где он был убит, и временную часовню, воздвигнутую там, которая, как нам сказали, вскоре должна быть заменена церковью. В тот вечер (20 августа) мы ужинали у министра Ханта с его женой.

На следующий день к нам прибыл адъютант в чине инженер-полковника, который доставил приглашения мне и двум морякам «Жаннетты» и лейтенанту Берри с «Роджерса» для представления их величествам царю и царице в Петергофе, императорской летней резиденции примерно в шестнадцати милях от города. Затем появился церемониймейстер в штатском и рассказал нам, как нам действовать. Наша одежда, если это не мундир, должна быть фраком с белыми галстуками; кареты до вокзала мы наймём сами, но в поезде, отправляющемся в одиннадцать утра, нам будет предоставлен специальный вагон, и дворцовые экипажи будут ждать нас в Петергофе.

Точно в назначенное время мы были на вокзале, где нас встретил наш церемониймейстер и проводил к нужному вагону. Министр Хант должен был быть представлен ко двору в тот же день, но он ехал отдельно. Вскоре нас доставили в Петергоф, где мы сошли с поезда в сопровождении группы офицеров, дипломатов и придворных чиновников, все с соответствующей охраной. Здесь нас посадили в открытую коляску с императорским гербом, с кучерами в ливреях с золотым шитьём, в треуголках, в коротких сюртуках и кожаных жилетах, и отвезли в гостевой дом в царском саду, где были комнаты для отдыха и завтраков. Нас разместили в один из них, куда вскоре прибыл офицер в сопровождении писаря, он вежливо поприветствовал нас по-английски и расспросил о наших именах, званиях и происхождении, а писарь записал это на отдельных листах бумаги. Затем оба удалились.