В Дикой земле

Место отдыха было по обыкновению ограждено магией, над огнём истекали жиром тушки пары фазанов, добытых Лаухальгандой. Сам ушастый мячик катался по окрестным зарослям, решив послужить хранителем чужого спокойствия, ну а волшебник отмокал близ шумного столба падавших вод. Настрой его был приподнят, чему причиной служило общее благообразие этого места, грядущая трапеза и, особенно, то обстоятельство, что маяк больше не двигался. Именно так, уже почти три дня маяк не удалялся от своего создателя, а лишь медленно приближался, что значило — симианы наконец-то достигли родных пределов… Или просто попали на зуб кому-то достаточно ловкому и сильному, кто их перебил. Увы, такого исхода никогда нельзя было исключать в Дикоземье.

Выбравшись на берег, маг создал вокруг себя кокон разогретого воздуха, просушил волосы, надел помятую, потрёпанную, но чистую одежду, присел у костра. Как будто лишь того и ждал, немедленно прикатился Лаухальганда. Компаньон получил половину жареной птицы, которая являлась для него скорее данью уважения, а не жизненной необходимостью и довольно улыбнулся. Вторая половина была уложена поверх плаща, что грелся близ огня; из серой ткани тут же проросли довольно устрашавших размеров зубы, сами собой появились складки и вот добыча уже сокрыта где-то внутри. Обжигаясь и дуя на пальцы, Тобиус тоже приступил к трапезе, не забывая поглядывать по сторонам. Он понимал, что шанс быть съеденным возрастает именно во время еды.

После трапезы, пока ещё не стемнело, рив достал изо рта Лаухальганды котёл, набор алхимических принадлежностей, реактивов, и принялся работать, насколько позволяли условия. Анализ костного мела занял несколько часов, ход простейших экспериментов и результаты реакций с разными веществами, также, как и параметры абриса ауры были тщательно занесены в книгу заклинаний. Когда серый маг смог отвлечься от научной деятельности, было уже довольно темно, а свет открывал его присутствие всем лесным обитателям.

Тем не менее, ночь выдалась спокойной, хотя и довольно прохладной.

Тобиус вновь двигался, перебираясь по веткам. Он переживал ту стадию, которая всегда следовала вскоре после начала изучения нового дела. После первоначального прилива энтузиазма, когда ученик понимает, что на освоение предмета придётся потратить много времени и сил, он порой быстро остывает и теряет интерес. В любом непростом труде важно преодолеть эту стадию, чтобы можно было двигаться дальше, совершенствуясь, и Тобиус это знал. Поэтому он продолжал, ежеминутно рискуя жизнью, шагать по веткам, прыгать, подтягиваться на лианах и сдирать руки в кровь раз за разом. Мышцы его вздулись от постоянного прилива крови и постепенно всё становилось проще. Радуясь результатам, однако, он не мог не обращать внимания на то, что за ним кто-то следовал. По веткам.

Это началось на четвёртый день после водопада, слабое присутствие чувствовалось издали, а ночью сон человека потревожило нарушение охранного периметра. Заклинание Колокольчик едва успело звякнуть, прежде чем потухло вдруг. Просто распалось. Но создателя предупредить успело. Тот обхватил ветку, на которой устроился, ногами, сел во мраке и щелчком пальцев создал десяток светящихся мотыльков, которые парили не подле него, слепя и выдавая, но на расстоянии, даря обзор и скрывая создателя. Он ждал, глядя сквозь Истинное Зрение, но древесный лабиринт вокруг не пестрел аурами живых существ. Кто бы то ни был, он успел убраться.

Следующий день показал, что ночное бегство было осторожностью, — не трусостью. Преследователь держал дистанцию, передвигался в ветвях намного свободнее человека, быстро перебирался с запада на юг, а с юга на север. Очень быстро. А потом их стало двое, а затем и трое. Дистанция сократилась, они больше не так уж и сильно скрывались, кружили только. Время от времени один из преследователей подбирался значительно ближе. Оставаясь невидимым за множеством преград, он проверял реакцию человека, тогда как два других старались переместиться к противоположной стороне. Попытка отвлечения и удара в спину, вот, что это было. Тобиус неизменно совершал магический рывок, выходя из окружения, но через время преследователи его нагоняли. Они словно чуяли добычу, хотя от места её исчезновения к месту появления никак не могла вести ниточка запаха.

Больше всего, однако, волновали ауры этих существ. Тобиус не понимал, что видел сквозь призму Истинного Зрения, какие-то радужные переливавшиеся кляксы, неясные, нечёткие, но несомненно, имевшие магическую силу. Прыткие бурдюки с гурханой. Что ж, это наводило на определённые мысли, — его выслеживали не по запаху, а по магическому следу и это было серьёзно.