В Дикой земле

Неизвестные зодчие украсили храм и статуями тоже, их было много, стороживших перекрёстки, большие залы, следивших за Тобиусом, карабкавшимся по бесчисленным лестницам. И все эти статуи изображали одних и тех же тварей, верных стражей затопленного храма, — морских ахогов. Казалось, что из всех обитателей морских, помещённых в храм, эти чудовища занимали совершенно особое место.

После долгих скитаний, серый маг явился в долгую залу с очень высокими потолками, которые, как и полы, и стены, покрывали искусные барельефы. Снизу собрались всевозможные твари глубин, и в каждой из них, от кита до крошечной креветки скульпторам удалось воплотить выражение нижайшего поклонения. На стенах же застыли виды колоссальных и чужеродных городов, погружённых на морское дно. В частности, одна стена не была украшена пейзажем, о нет, барельеф её покрывавший был настолько ужасен, что пелена отрешённости созерцателя впервые поколебалась. На той стене изображались тысячи крошечных угловатых фигурок, которые падали, кувыркаясь, вниз. Рыбы вокруг них говорили о том, что фигурки на самом деле не падают, а тонут; внизу же, у самого пола была изображена во всю ширь стены громадная пасть, полная зубов, великих как горы. Она раскрылась, ожидая утопленников, неумолимо приближавшихся к её безразмерному зеву.

Отдельного слова была достойна картина, помещённая на потолок. Всё то колоссальное пространство занял силуэт, выложенный тёмными ракушками по более светлой голубовато-зелёной эмали. У силуэта был человеческий торс с парой рук и голова, во лбу которой горел единственный глаз-самоцвет; вместо ног же силуэт имел множество длинных и коротких щупалец, извивавшихся и заполнявших большую часть потолка.

В самой середине пола располагалась круглая дыра, совершенно огромная, тёмная, уходившая в бесконечный мрак под морским дном. Приближаясь к ней, Тобиус чувствовал запах протухшей рыбы и гнилых водорослей, который мог бы поколебать кого иного, не вдыхавшего зловонья болот мёртвой слизи. Волшебник вновь хранил совершенный покой, понимая умом, что любая разумная тварь бежала бы прочь из этого страшного места и от любых воспоминаний о нём тоже. Ничто живое не обрело бы в глубинном храме благ и радостей, только бесконечную тоску забвения рядом с ожившими ужасами древности.

Часть 3, фрагмент 18

Но те думы не властвовали над Тобиусом, он шагал к краю дыры, откуда слышал беззвучный зов. К краю дыры, которая своей огромностью, своей пустотой, запахом, что поднимался из неё, могла свести с ума. Голос призывал серого волшебника приблизиться и заглянуть. Бросить один только взгляд… Он встал на самом краю. Так близко, что кончики пальцев ног оказались вровень с кромкой, хватило бы сильного порыва ветра, чтобы маг упал туда, на глубину, под дно морское, туда, где было так глубоко, что… что… Зловонье мёртвой рыбы выбивало из головы мысли. Будто за непроглядной чернотой внизу раскинулось бесконечное кладбище выброшенных на сушу китов, раздувающихся и взрывающихся от переполнявших их трупных газов. Мысли растворялись в этом запахе как в едкой кислоте, что не мешало слышать безмолвный призыв. Сделать шаг, — всё, что было нужно. Сделать шаг. Всего один шаг.

Человек медлил, удерживая себя тем, что создал сам за годы медитаций и тренировок. Воля волшебника должна быть крепка, и именно эта воля не позволяла ему покориться зову, что сломал бы и подчинил простого смертного без промедления. Воля волшебника и отчаянное противление подсознания удерживали Тобиуса.

Нет, — решил он.

Храм вздрогнул мелко и в его тёмных влажных галереях зародился шум. Начавшись тихо, он переродился уже громкий и свирепый, рёв моря, которое возвращалось во свои владения. Величественная и ужасная постройка укутывалась в покровы пенного прилива. Совсем скоро всесокрушающий поток воды ворвётся в залу, подхватит крошечного человечка, не заметив и изольётся в пустоту под дном морским. Тобиус предвидел это, но ужас так и не смог завладеть им до самого последнего мгновения. Лишь когда мутная волна, в которой метались огромные тёмные силуэты, ворвалась в залу и нависла над человеком, пелена безразличия рассеялась…

* * *

Он очнулся в ночи, не осознавая, слышит ли ещё грохот морской воды, или это шум реки, доносившийся снизу? Сердце колотилось в груди, каждое мгновение грозя разорваться, но при этом удалось устоять, не рухнуть со скалистого берега, на котором он оказался.

Немного дрожа, волшебник сделал шаг назад, затем ещё несколько, пока не упал на седалище и не смог выдохнуть. Бескрайнее иссиня-чёрное небо простиралось над ним, прекрасное полотно, прибитое к небосводу серебряными гвоздиками звёзд, такое красивое, по-летнему чистое… наделённое единственным лишь изъяном, который будто решил испоганить небеса Валемара навеки.