В долине Лотосов

– Это все из-за вас, вредители! Так улицу подметаете! Коровы на ваших глазах кладут кучи на мостовой, а вы даже не замечаете! – злобно ворчал Ван Цюшэ, усаживаясь на плите. Он был весь в навозе и страшно вонял, но не решался поднять голос.

– Я виноват, я очень виноват! Гражданин секретарь, давайте я вам помогу! – Цинь Шутянь дернул Ван Цюшэ за ногу, застрявшую в щели между каменными плитами.

– Ой, тише, ты убьешь меня! Я, видно, вывихнул ногу! – Ван Цюшэ аж вспотел от боли.

Тогда Цинь Шутянь, не боясь грязи и вони, осторожно приподнял секретаря и перенес его на порог.

– Что будем делать, гражданин секретарь? Домой вас нести или в больницу? – заботливо спросил он.

– Домой, только домой! Ох… Ты уж на этот раз постарайся, Помешанный, отнеси меня на спине, а я тебе еще пригожусь… Ох! – Ван Цюшэ было очень трудно сдерживаться, но он по-прежнему не смел говорить громко, боясь разбудить всю улицу.

Цинь Шутянь взвалил его на спину и пошел. Секретарь, откормленный за время своих лекционных странствий, показался ему тяжелым, как бык, – не мудрено, что тот каждую ночь выбирался из загона и щипал травку на стороне.

– Гражданин секретарь, вы сегодня встали слишком рано, вот вам и не повезло. Наверное, привидение встретили…

– Поменьше болтай и иди скорее! А то люди увидят, что вредитель несет секретаря, и это дурно повлияет на них… Да, еще принеси мне с гор каких-нибудь травок для лечения вывихов и переломов!

Вывих или перелом был у секретаря, я не знаю, но в постели он провалялся больше двух месяцев. Хорошо еще, что к нему приходил «босоногий врач»[33] из объединенной бригады, который и лечил его, и кормил. Ли Госян, занятая работой, не смогла найти времени навестить его. Она покинула свое убежище в сельпо и вернулась к обязанностям члена уездного ревкома.

Цинь Шутянь и Ху Юйинь по-прежнему мели главную улицу. Происшествие с Ван Цюшэ еще больше сблизило их, они чувствовали, что просто не хотят расставаться друг с другом. Однажды Цинь Шутянь неожиданно принес ей подарок – красивую блузку с темными цветами на светлом фоне, в прозрачном пакете, перевязанном красной ленточкой… Ху Юйинь даже испугалась. О небо, она никогда не видела такой великолепной одежды! Неужели она, отверженная, может надеть ее? А если наденет, то куда пойдет?! Только после ухода Циня она решилась вынуть кофточку из пакета и потрогать ее: материал был тонким и гладким, как шелк. Она не могла надеть такую роскошь – просто прижала блузку к груди, забралась под одеяло и проплакала всю ночь. Душа ее горела, в ней бродили преступные мысли. Она решила на следующий же день, когда за ней не будут следить, пойти на могилу к мужу, сжечь там жертвенные деньги и поговорить с ним, посоветоваться. Ведь Гуйгуй всегда любил ее, жалел, баловал, значит, его душа тоже может защитить и простить ее. Она надеялась, что Гуйгуй этой ночью нашлет на нее вещий сон…

На следующее утро Цинь Шутянь снова постучал ей в окно. Она поспешно надела новую блузку – прямо на голое тело, как нижнее белье, наверх даже воротничка не выпустила, чтобы кто-нибудь не увидал, и тихо вышла к Циню. Они молча, рядом мели улицу. Вдруг Цинь раскинул руки и крепко обнял ее.

– Ты что, с ума сошел? О небо! Братец Цинь, ты что, с ума сошел? – дрожащим голосом лепетала она. В глазах ее стояли слезы. Наконец она заплакала, стала вырываться, вырвалась, хотя не очень хотела этого. Что же происходит? Они оба записаны в контрреволюционеры, загнаны на самое дно жизни, а еще думают о любви, о настоящих человеческих чувствах? Нет, нет, нет! Она злилась, злилась прежде всего на себя, на то, что у нее в сердце еще не угас огонь. Почему он не угас? Почему она не может стать деревянной, каменной? Ах ты, проклятый дьявольский огонь, сжигающий душу! Жизнь отняла у нее все, выбросила ее, как прокаженную, из круга нормальных людей, занесла в черные списки и оставила только одно – этот дьявольский огонь. Все оставшееся утро она мела улицу и плакала.

После этого происшествия они несколько дней работали молча и не решались смотреть друг на друга. Им было очень тяжело, но они все-таки мечтали о человеческой жизни. Цинь Шутянь по-прежнему каждое утро будил Ху Юйинь стуком в окно, дожидался, пока она вставала, и уходил в свой конец улицы…