В долине смертной тени [Эпидемия]

Может все же попробовать поговорить с мужем, робко пробилась мысль. Если это не сделать, ничего никогда не сдвинется. Они так и продолжат жить, пока их не поглотит какая-нибудь катастрофа. Надо преодолеть нерешительность и попытаться его убедить, что их семья, как в воздухе, нуждается в кардинальном обновлении.

Софья Георгиевна мало верила, что такой разговор принесет хоть какой-нибудь позитивный результат. Но все оставлять, как есть, тоже невозможно. Вот и пойми, как следует поступать.

Михаил развалился на кровати и смотрел какой-то очередной сериал. Некоторое время назад Софья Георгиевна с удивлением обнаружила, что ее супруг пристрастился к подобной кинопродукции, причем, ему нравились даже не боевики, а сделанные для домохозяек слезливые мелодрамы. Он мог смотреть их часами; нередко она засыпала, а он продолжал следить за крутыми перипетиями очередной мыльной оперой. Она терялась в догадках, откуда у него возникло такое странное увлечение. Однажды даже спросила его об этом, но Михаил вдруг сильно разозлился и по сути дела нагрубил, сказав, что это не ее дело. Больше она такого вопроса не задавала.

Софья Георгиевна села на кровати рядом с мужем.

— Миша, мне надо с тобой поговорить.

Ратманов недовольно покосился на нее.

— Потом, — бросил он и снова воззрился на экран.

— Нет, сейчас. — Софья Георгиевна понимала, что если не проявит настойчивость, у нее не хватит затем решительности на этот разговор. — Фильм может подождать. Прошу, выключи телевизор.

Муж с явной неохотой выключил телевизор.

— Ну, что там у тебя? Только давай коротко и быстро.

— Уж как получится. У меня возникала одна идея. Точнее, даже предложение.

— И что за предложение?

— У нас слишком много разного имущества, в том числе недвижимости. Зачем нам его столько?

— Что? — От изумления у Ратманова даже на мгновение отвисла челюсть.

— Миша, если говорить откровенно, не все оно куплено на законно заработанные деньги. Я никогда не вмешивалась в твои дела, но мне кажется, они не всегда были честными. Скажи мне правду.

— Софочка, дорогая, что с тобой случилось? Заболела?

— Я здорова и полностью в здравом уме. Пойми, мне стыдно иметь столько всего, когда оно не честно заработано. Давай это продадим и деньги переведем в какие-нибудь благотворительные фонды. Это будет наилучшим решением вопроса.

— Кто тебе внушил такую дикую мысль? А, понятно, наш святоша. У тебя бы она без него ни за что не возникла.

— Не важно, кто внушил, важно, что я так думаю и чувствую.

— Нет, это очень важно! — вдруг закричал Ратманов. — Сколько раз я уже пожалел, что впустил его в наш дом.

— Отставь отца Варлама в покое. Неужели ты не видишь, что неправедно нажитое имущество разъедает нашу семью, как ржавчина железо. Вспомни, что произошло только что с Виталиком.

— Это-то тут причем?

— Он видит, как мы живем. И сам становится таким же. Будем честными, у нашего сына нет никаких представлений о морали. Он хочет одно: сладко жить и ни в чем себя не стеснять. А каким достигается это способом, ему все равно. Нам надо разорвать этот порочный круг.

— Теперь я слышу голос Алексея. Быстро же ты набралась у этих двоих.

— Миша, ты ни о том говоришь. Давай говорить, как дальше жить, — взмолилась Софья Георгиевна.

— Поговорим и об этом, — зловеще пообещал Ратманов. — Но сначала немного о другом. Запомни, моя жена, как я приобрел свое имущество, это только мое дело. И тебя оно не касается. Ничего продавать и уж тем более раздавать я не намерен. Больше таких разговоров я слушать не хочу. Слава богу, Алексей уезжает, а со святошей я разберусь.

— Алексей отсрочил отъезд по причине болезни твоего отца.

Ратманов удивленно уставился на жену, и Софья Георгиевна вдруг поняла, что он даже не знает, что случилось с Германом Владимировичем.

— У него сильный сердечный приступ, — объяснила она. — Я его купировала, но надо дальше наблюдать. Сейчас Герман Владимирович спит.

— Только этого нам не хватало! — чертыхнулся Ратманов. Софья Георгиевна не поняла, относятся ли его слова к болезни отца или к отсрочке отъезда брата.

— Я хочу тебе напомнить, что этот дом и все остальное, что тут есть, записано на меня. И я сама могу принять решение, что с этим делать.

Ее слова вызвали у мужа ярость, он схватил жену за плечи и стал трясти так, чтобы у нее голова стала мотаться из сторону в сторону.

— Что ты делаешь? Немедленно прекрати! — закричала Софья Георгиевна.

Но Ратманов явно вошел в раж и не думал прекращать. Софья Георгиевна вырвалась из рук мужа, вскочила с кровати и побежала к двери. Михаил, словно лев, одним прыжком настиг ее и повалил на пол. Он придавил коленом ее грудь и поднял над ней кулак. Она в ужасе закрыла глаза.

Костяшки кулака мужа вжались в ее лицо. Удар был не сильный, но она все равно почувствовала боль. Софья Георгиевна открыла глаза и увидела, что муж стоит над ней и тяжело дышит.

— Уйди, иначе я не сдержусь, — прорычал он. — А если снова примешься за свое, я за себя не ручаюсь.

Софья Георгиевна поспешно встала и выскочила выйти из спальни.

178.