В долине смертной тени [Эпидемия]

Но даже на таком фоне последний разговор его сильно обеспокоил. Звонил начальник департамента. Но даже не это обстоятельство удивило его, а тот тон, в котором шла беседа.

Начальник департамента начал с того, что довольно долго расспрашивал об его здоровье, настроении и даже о том, что он думает о текущем моменте. Это было так неожиданно, что Шевардин немного испугался — уж не желают ли его отозвать отсюда. А он далеко не завершил тут свои дела. К счастью, эти опасения оказались беспочвенными.

— Игорь Юрьевич, я рад, что у вас все нормально, — заявил после учиненного допроса начальник департамента. — Для нас это крайне важно.

— Я понимаю, — на всякий случай ответил Шевардин, хотя пока он мало, что понимал.

— Уверен, что пока вы не все понимаете, подтвердил эти мысли его собеседник. Начальник департамента даже позволил себе небольшой смешок. — Но очень скоро все поймете.

— Буду ждать этого момента, — снова максимально осторожно ответил Шевардин.

— Ждать осталось недолго. Пока же скажу только одно: вам предстоит выполнить очень ответственное задание.

— Я готов.

— Не сомневаюсь, вы офицер и патриот.

— Именно так и есть, — подтвердил Шевардин.

— Это как раз то, что в данный момент необходимей всего. Уверен, что мы в вас не ошиблись. В накладе не останетесь, вам давно пора присвоить очередное воинское звание. Вы его можете получить в самое ближайшее время.

— Служу России! — на всякий случай произнес Шевардин, полагая, что немного пафоса в данной ситуации будет не лишним.

— Именно, речь идет о службе России. Я с вами скоро свяжусь.

Шевардин положил в карман телефон и с облегчением выдохнул из себя воздух. Было о чем задуматься. И прежде всего о том, что это за задание и против кого направлено? Он не первый год служит в конторе и отлично представляет, что все указывает на то, речь дело идет о серьезном деле.

Какое-то время он прикидывал, что это может реально быть и кто окажется жертвой, если речь идет именно об этом? Хотя никогда нельзя быть уверенным, что задумали в руководстве конторы или, возможно, еще выше? Он неоднократно сталкивался с тем, что ожидал одно, а на деле было совсем другое. Но скорее всего, не в этот раз.

Шевардин поймал себя на том, что ему вовсе не хочется быть крайним. А именно им его они и собираются сделать. Но никаких возможностей этого избежать, у него нет. Не вступать же в противостоянии со всей системой. Она его раздавит, как клопа, и даже не заметит. Он же не известный блогер или борец с коррупции, а всего лишь скромный офицер органов безопасности. О нем абсолютно никому неизвестно. И уж тем более не ему вставать на пути этой безжалостной и могучей машины. Более всего на свете он дорожит собственной жизнью, а она находится в чужих руках. Пока он лоялен, он почти в безопасности, но если перейдет некую незримую границу, то даже не заметит, как мгновенно превратится в жертву. Сколько было таких; некоторых знал лично, а о большинстве даже не слышал. Он существует в абсолютно беспощадном мире, где ты или тебя. Третьего не дано, в этом он убеждался многократно.

Шевардин вдруг почувствовал, что давно ему не было так тяжело. В конечном итоге, он отнюдь не бездушный автомат, у него, как у всякого человека, есть своим мысли, чувства, представления. И они не всегда совпадают со служебным долгом. Вот тогда и возникает раздвоение личности, а это крайне некомфортное состояние. Самое милое дело, это когда можно ни о чем не думать, ни в чем не сомневаться. Большинство его сослуживцев так и живут и служат, а вот у него не всегда получается. Что-то мешает. Он пытался это вытравить из себя, но до конца не преуспел. Как бы поступить так, чтобы себя не подставить и не навредить тому или тем, кому хочется не навредить. Задача не из легких, скорее даже из неразрешимых. Но все же попробовать стоит, соблюдая при этом крайнюю осторожность. Шансы на успех очень малы, скорее это ему нужно для собственного успокоения.

Приняв такое решение, Шевардин испытал некоторое успокоение. Все же он не бессловесная скотина, которая покорно идет туда, куда указывает ей хлыст пастуха. Он прекрасно осознает, что там наверху очень бы хотели, чтобы так оно всегда было. Для достижения этой цели они не жалеют ни усилий, ни средств. Но не на всех действует подобная дрессировка. Вот на него — нет.

В глубине души Шевардин понимал, что это скорее самообман, нежели правда. Но чего не сделаешь для собственного успокоения.

181.

На ужине отсутствовал Герман Владимирович, и это каким-то образом повлияло на всех. За столом царила тишина, сотрапезники почти не общались между собой. И постарались как можно скорей покинуть обеденный зал.

После ужина Азаров ненадолго заглянул к отцу. Герман Владимирович чувствовал себя относительно неплохо, и это успокоило сына.