В долине смертной тени [Эпидемия]

Так плохо ему в жизни еще не было. Ярость клокотала в нем, как вулканическая лава, но он не мог позволить себе выпустить ее наружу. Разве только ударить ногой стул или шкаф. Но то были крайне слабые паллиативы. Ему нужно было нечто гораздо сильней. Требовался человек, на кого в такой ситуации он может обрушить свой гнев? Но его как раз было трудно найти. Наоборот, он вынужден таиться от всех, скрывать свои мысли и чувства.

Задача была непомерной сложности. Одна мысль, что он должен все отдать, да еще за так этому мерзавцу, превращало сознание в бурлящую лаву. С какой стати он должен это сделать. Все, что у него есть, результат большого труда. Сколько раз он ходил по тонкой линии, один неверный шаг — и он бы пропал. Подчас приходилось не спать от страха ночами, подчас проворачивать такие комбинации, которым позавидовал бы сам Остап Бендер. Но в отличие от него, держать их в глубокой тайне, хотя часто хотелось похвастаться ими, прокричать о них на весь мир. У него даже возникла идея, что когда он станет глубоким стариком, написать обо всем книгу. Правда, поразмышляв, отказался от этой затеи; ведь тем самым он навредит своим потомкам, поставит под сомнение легитимность наследования ими его имущества. Но теперь об этом уже речь не стоит, все достанется совершенно постороннему человеку. При одной этой мысли Ратманова охватывал такой по силе гнев, что он начинал поскуливать от ярости.

Постоянно он думал о том, как все-таки выкрутиться из этой ситуации? И не находил решение. Этот Шевардин схватил его так крепко, что никак не вырваться из его лап. Есть только один вариант — если этого мерзавца не будет в живых.

Сначала мысль показалась Ратманову бредовой, абсолютно неисполнимой. Но постепенно она все сильней захватывала его. А почему, собственно, нет, убить — и дело с концом. Сколько таких известно случаев. А сколько так и остались неизвестными. Надо только обставить все так, как будто это либо несчастный случай, либо это сделал кто-нибудь из прислуги. Главное, чтобы он, Ратманов, остался бы ни причем. Сейчас как раз такой момент, что никто особенно не станет заморачиваться с этим убийством, всем не до того — столько людей ежедневно уходит в мир иной от кингвируса. Можно попробовать все списать на него. Тем более, Шевардин ездил в город, там и подцепил заразу. Так, что одним мертвецом больше, одним меньше какая разница.

Теперь вставал вопрос: как убить? Никого оружия у него тут нет. Это хорошо и плохо. С одной стороны пистолетом очень удобно это сделать, нажал на курок — и готово дело, с другой — куда девать пулю в теле, она же очевидное доказательство насильственной смерти. Яда тоже нет, хотя это было бы идеальное убийство. Остается нож. Тут тоже все непросто, пырнуть надо так, чтобы смерть за Шевардиным пришла бы очень быстро. Для этого нужен навык, которого у него, само собой, нет. Но и другого решения тоже нет.

Михаил Ратманов допил бутылку и тут же откупорил новую. Выпил почти половину и с удовлетворением ощутил, что алкоголь все же добрался и до сознания. Теперь будет немного легче.

Так какое же он принял решение, тяжело, словно мельничьи жернова, провернулась мысль? Он должен убить эту мразь ножом, ничего другого под рукой все равно нет. Потом он закопает труп и скажет, что Шевардин подхватил вирус, который его очень быстро сожрал. А чтобы никто не заразился, тело пришлось срочно зарыть. А лучше сжечь. Тогда уже никакая экспертиза ни до чего не докопается.

Какая-то, менее затронутая алкоголем часть сознания возражала, аргументируя это тем, что план абсолютно идиотский, неосуществимый, что тем самым он только подставляет себя. Но другая его часть, охваченная страстной жаждой мести, сильнейшим нежеланием не отдавать свое имущество, не соглашалась с этими разумными доводами.

Ратманов знал, что на кухне в это время никого нет; завтрак прошел, а приготовление обеда начнется только через час. Незамеченный никем он проник туда, выбрал здоровенный тесак. Если им ударить, к примеру, в живот, он проткнет все внутренности, прикинул Ратманов. Шансов выжить почти нет.

Тесак не умещался под одеждой, пришлось положить его в пакет. В какой-то краткий миг просветления, Ратманова сковала мысль, что он собирается убить человека. Но тут же ее прогнал, — не человека, а шантажиста, который хочет отнять у него все.

Отправляясь на кухню, Ратманов прихватил початую бутылку. Чтобы прогнать ненужные мысли и вызвать прилив смелости, сделал большой глоток.

Шевардина Ратманов после довольно длительных поисков обнаружил в саду, сидящего на скамейке. Ему показалось, что начальник охраны и по совместительству офицер ФСБ погружен в глубокие размышления. Он даже не повернул голову в сторону приближающего Ратманова. Впрочем, тот пытался это делать, как можно тише. При виде Шевардина, ненависть овладела им с новой силой.