В доме коммерции советника (дореволюц. издание)

Виноватъ-ли онъ въ этомъ несчастіи? – Нтъ, нтъ, сказалъ онъ, потомъ вздохнулъ нсколько спокойне и нагнулся, что-бъ поднять старика и отнести его обратно въ постель; но больной оттолкнулъ его и молча указалъ на разсыпанныя деньги; ихъ нужно было подобрать и аккуратно положить на прежнее мсто; старикъ, вроятно не сознавалъ страшной опасности, въ которой находился, или забывалъ о ней въ страх о своихъ деньгахъ. Только посл того, какъ совтникъ заперъ шкафъ и положилъ ему ключъ въ руку, вышелъ онъ шатаясь изъ комнаты и разслабленный, какъ снопъ упалъ на свою кровать. Когда-же на зовъ совтника въ комнату вбжали два работника и Сусанна, мельникъ лежалъ уже вытянувшись во весь ростъ и безсмысленно глядлъ стеклянными глазами на грудь, которую неудержимый потокъ крови покрывалъ яркимъ пурпуромъ.

Работники тотчасъ-же поспшили въ городъ искать доктора Брука, между тмъ какъ старая ключница принесла воды и множество полотняныхъ компрессовъ. Но все было напрасно; не помогло и то, что совтникъ смнялъ платокъ за платкомъ, что-бъ прекратить упрямый потокъ крови, упорно сопротивлявшійся всякимъ стараніямъ.

Теперь было ясно, что артерія порвалась. Но какимъ образомъ это случилось? Была-ли этому причиною безумная, внутренняя тревога и волненіе, или остановилось біеніе его сердца и онъ въ минуту ярости сдернулъ съ горла повязку и тмъ открылъ свою рану, – нельзя было отдать себ въ этомъ правильнаго отчета, такъ какъ человкъ въ минуту удушья и ярости не можетъ помнить всхъ своихъ дйствій! Но къ чему было предполагать возможность покражи? Разв сильнаго прыжка съ кровати и кипящаго бшенства не было совершенно достаточно для несчастія, которое по словамъ доктора могло произойти даже отъ малйшаго порывистаго движенія больнаго?

Нтъ, совсть его была чиста, онъ не могъ даже сдлать себ ни малйшаго упрека въ томъ, что было главною причиною ужасной катастрофы. Совтникъ подошелъ къ шкафу, единственно изъ заботы о достояніи стараго мельника: мысль о присвоеніи себ чужой собственности не приходила ему даже въ голову, это онъ помнилъ очень ясно. Виноватъ-ли онъ былъ, что низкій барышникъ имлъ на каждаго воровскія подозрнія, даже на самаго уважаемаго человка? Теперь негодованіе замнило чувство страха и отчаянія. Вотъ благодарность за его любезности и предупредительности, такъ часто восхваляемыя его знакомыми и не разъ заставлявшія его принимать на себя обязательства, которыя нердко впутывали его въ непріятности. Лучше бы было остаться въ своей вилл, за веселою партіей виста, курить сигару и наслаждаться полнымъ, душевнымъ спокойствіемъ. Это врно злой духъ шепнулъ ему взять на себя роль терпливой сидлки, ставившей его теперь въ самое непріятное положеніе; а его руки, все еще дрожащія отъ страха и гнва, орошались кровью человка, который нсколько минутъ тому назадъ чуть было не задушилъ его.

Нестерпимо долго тянулась одна минута за другою. Мельникъ очевидно сознавалъ теперь въ какой опасности находился, онъ лежалъ совершенно неподвижно, устремивъ глаза на дверь и ожидая появленія доктора, надясь, что онъ еще спасетъ его, между тмъ, какъ совтникъ съ ужасомъ наблюдалъ за измненіями его лица. Такіе сровато-блдные оттнки могла рисовать на немъ только неумолимая рука смерти.

Сусанна внесла въ комнату лампу; она нсколько разъ выбгала уже на улицу, что-бъ посмотрть не идетъ ли докторъ Брукъ; а теперь въ оцпенніи остановилась у изголовья больнаго и съ нмымъ страхомъ посмотрла на старика, лицо котораго освтилось бловатымъ ламповымъ свтомъ. Глаза его закрылись и ключъ, судорожно сжимаемый пальцами, упалъ на одяло; больной потерялъ сознаніе. Рука совтника невольно протянулась за ключемъ, что-бъ спрятать его, но какъ только онъ коснулся до холоднаго желза, въ голов его промелькнула мысль, поразившая его какъ громомъ: что подумаетъ свтъ объ этомъ несчастномъ случа? Онъ слишкомъ хорошо зналъ, что такое значила эхидная клевета; она уже успла побывать и въ его салонахъ, онъ могъ не разъ убдиться, что мущины любили заниматься двусмысленными улыбками и злостными намеками точно съ такимъ-же наслажденіемъ, какъ и милое общество дамъ, собравшееся за чайнымъ столомъ. Достаточно, чтобъ одинъ кто нибудь сказалъ, пожимая плечами и подмигивая глазами: да что за необходимость была совтнику Ремеру отворять денежный шкафъ мельника? И вс его недоброжелатели и завистники подхватили бы эту фразу и завтра же весь городъ заговорилъ-бы о томъ, что операція удалась какъ нельзя лучше, но покушеніе совтника на денежный шкафъ, произвело въ паціент сильное волненіе и смертельное кровоизліяніе.

Тогда имя Ремера было-бы загіятнано грязнымъ поступкомъ, а онъ не въ силахъ былъ оправдаться, гд-же доказательства о его невинности? Ни къ чему бы теперь не послужила его, до сихъ поръ всми признанная, честность. Онъ горько улыбнулся и вытеръ платкомъ крупныя капли пота, выступившія на его лбу. Онъ слишкомъ хорошо зналъ, что для свта нтъ ничего легче и пріятне, какъ признать хваленую честность подложною, какъ только малйшее обстоятельство заговоритъ противъ него.