В доме Шиллинга (дореволюционная орфография)

Онъ быстро позвалъ собаку, тотчасъ же кинувшуюся къ нему. Баронъ Шиллингъ втолкнулъ ее одной рукой въ комнату и заперъ бывшую за гардиной дверь.

– Мн жаль, что ты испугалась, Клементина, – сказалъ онъ, сходя съ лстницы. Онъ несъ двочку, которая своими рученками обвила его шею и такъ крпко прижалась своимъ личикомъ къ его загорлой щек, что ея блокурые волосы смшались съ его бородой. – Собака только кажется страшной, но она не кусается, – это товарищъ дтскихъ игръ, – продолжалъ онъ, подходя ближе къ жен, – взоръ его скользнулъ по валявшемуся конверту и открытому шкафу, и на лиц его отразилась иронія. – Я и не подозрвалъ, что ты вернулась, еще мене могъ я предподагать, что ты здсь! Это странный сюрпризъ, Клементина; иначе я не позволилъ бы буйному животному сопровождать меня.

Онъ слегка холодно поклонился фрейлейнъ фонъ Ридтъ и протянулъ жен свободную лвую руку.

– Пока двочка будетъ у тебя на рукахъ, я не подамъ теб своей руки, – сказала она холодно. – Я не желаю имть постороннихъ свидтелей при свиданіи.

При этихъ словахъ онъ повернулъ голову въ сторону и сдвинувъ брови, пристально посмотрлъ насмшливымъ взглядомъ на канониссу, которая, сложивъ руки, молча и неподвижно стояла на одномъ мст.

– Адельгейда не посторонняя, – замтила баронесса.

– А дитя Люціана, эта милая крошка, очень близка моему сердцу, – добавилъ онъ спокойно. Онъ поставилъ малютку съ нжной заботливостью на полъ и крпко держалъ ее за ручку лвой рукой, но жен онъ не протянулъ боле руки.

Ея слабыя ноги казалось, вдругъ отказались ей служить, – она упала въ ближайшее кресло.

– У меня стсненіе въ груди, Адельгейда, – сказала она и прижала руки къ груди.

Канонисса подошла къ ней и подала ей флаконъ, который вынула изъ кармана, между тмъ какъ баронъ отдернулъ темную занавску у одного изъ оконъ и открылъ его.

– Безъ меня здсь плохо провтривали, – равнодушно замтилъ онъ.

– Это не отъ того! – возразила баронесса, нюхая спиртъ. – Каково мн было жить въ дом съ зараженнымъ ужасной болзнью воздухомъ. Чтобы нсколько предохранить себя и Адельгейду отъ заразы, я принуждена была день и ночь вдыхать удушливый дымъ жаровни.

– Какъ! Разв болзнь Іозе приняла дурной оборотъ? – спросилъ баронъ совершенно пораженный.

– Іозе? Кто это Іозе? – равнодушно спросила баронесса, апатично поднявъ глаза. – Неужели ты думаешь, что я тратила время и трудъ на то, чтобы справляться о твоихъ знакомыхъ и узнавать ихъ имена. Я знаю только, что нашла свой домъ въ ужасномъ состояніи, вернувшись домой. Прислуга распущена, безо всякой дисциплины, какъ стадо безъ пастуха, и во глав всхъ эта глупая экономка, которую я, наконецъ, прогоню безъ всякаго милосердія…

– Вотъ какъ?!…

– Непремнно, на этотъ разъ ужъ я ее уволю, положись въ этомъ на меня!… О, какъ я разстроилась въ тотъ вечеръ! Вернувшись изъ мирной тишины святаго дома, гд я воспитывалась, я была вдвойн поражена такимъ ужаснымъ пріемомъ. Супругъ ухалъ…

– Для исполненія неотложнаго долга…

– Ахъ, да, ты долженъ былъ послдовать за бжавшей танцовщицей, – прервала она его.

У него готовъ былъ сорваться съ устъ рзкій отвтъ, но онъ поборолъ себя. Взглядъ, который онъ устремилъ на злобную женщину, лежавшую въ кресл, доказалъ ясне всякихъ словъ, что онъ глубоко несчастный человкъ, хотя еще недавно въ комнат Люсили онъ съ гордостью уврялъ, что доволенъ своей судьбой.

– За вдовой Люціана, хочешь ты сказать, Клементина, – возразилъ онъ сдержанно. – До танцовщицы Фурніе мн нтъ никакого дла.

– Ахъ, Боже мой! Мой слабый умъ не понимаетъ такого ничтожнаго мелочнаго различія, – сказала она попрежнему монотонно. – Ну, да мн все равно… Такія молодыя вдовы имютъ для нкоторыхъ мужчинъ такую же притягательную силу, какъ и ихъ сценическіе тріумфы… Кстати, эта донна Вальмазеда тоже вдова, какъ я слышала! Ты не счелъ нужнымъ сообщить мн такіе интересные факты…

– Разв ты не находила всегда писемъ Люціана скучными и не уклонялась отъ извстій, заключавшихся въ нихъ.

– Ахъ, Боже мой, да кто же говоритъ о томъ, что было прежде? Я подразумваю ту минуту, когда ты сообщалъ мн, что она будетъ сопровождать свою невстку.

Молодая женщина за миртовымъ кустомъ отчаянно боролась съ собой въ это мгновенье. Она видла, какъ при ея имени, лицо его покраснло отъ сильнаго гнва. Ей страстно хотлось выйти и своимъ появленіемъ остановить его сужденіе о себ; но она оставалась на мст, какъ разслабленная; между тмъ онъ сказалъ твердо и рзко:

– А разв это необходимо? Разв этотъ фактъ иметъ какое нибудь значеніе въ моихъ отношеніяхъ къ ней?… Я общалъ принять подъ свое покровительство дтей Люціана. Что же касается того, кто мн ихъ привезъ, это дло второстепенное.

– А для меня нтъ, – сказала она съ раздраженіемъ. – Эта владтельница плантацій со своей шайкой рабовъ внушаетъ мн ужасъ, – мн кажется, что она изъ тхъ, которыя собственноручно наказываютъ бичемъ своихъ слугъ. Я живу теперъ въ лихорадочномъ страх, что когда нибудь услышу вопли наказываемыхъ.

– Это представленіе ложно, – прервалъ онъ коротко, и губы его крпко сжались.