В доме Шиллинга (дореволюционная орфография)

– Господинъ баронъ сегодня посл обда съ пятичасовымъ поздомъ ухалъ въ Берлинъ, – поспшно доложилъ онъ, какъ будто давно ужъ ожидалъ этого вопроса, – онъ тихонько потеръ себ руки отъ внутренняго удовольствія. Если онъ надялся, что его госпожа потеряетъ самообладаніе отъ неожиданности, то онъ сильно ошибся. Она очень хорошо замтила его движеніе, и у нея не дрогнулъ ни одинъ мускулъ, хотя она и измнилась въ лиц. Опять она посмотрла на черную даму… Люсиль всегда утверждала, что у этой женщины тусклые безжизненные глаза; это была неправда, – срые глаза ея напротивъ того сверкали какъ звзды, изъ-подъ полуопущенныхъ вкъ.

– He помнишь ли ты, Адельгейда, было что нибудь въ послднемъ письм объ этомъ отъзд? – спросила она свою спутницу повидимому спокойно. Та отрицательно покачала головой.

– Ахъ, сударыня, это ршительно невозможно, – осмлился замтить слуга. – Сегодня утромъ еще никто въ дом и не подозрвалъ о поздк въ Берлинъ, все это сдлалось какъ-то вдругъ. У насъ теперь всегда такъ длается. Дня два тому назадъ такъ же быстро и таинственно ухала въ Берлинъ одна изъ прізжихъ дамъ, такъ быстро, будто все за ней горло.

Послднія слова онъ проговорилъ вполголоса, причемъ робко и искоса посмотрлъ на коридоръ, ведшій въ комнаты прізжихъ.

Теперь онъ коснулся чувствительной струны. Баронесса выпрямилась. Ея спокойная осанка мгновенно замнилась возбужденной; съ нервной поспшностью схватила она длинными тонкими пальцами ленты шляпы подъ подбородкомъ, какъ бы пробуя, крпко ли они завязаны, стряхнула соломинки со шлейфа и спустила вуаль на лицо.

– Съ девятичасовымъ поздомъ мы демъ въ Берлинъ, – сказала она коротко, но въ лихорадочномъ волненіи своей спутниц.

– Ни за что, Клементина, ты устала, теб нуженъ отдыхъ, мы остаемся здсь, – возразила дама совершенно спокойно съ тмъ серьезнымъ непоколебимымъ достоинствомъ, съ какимъ искусный менторъ говоритъ съ своимъ капризнымъ ученикомъ.

– Отдыхъ? – тихо засмялась баронесса.

Донна Мерседесъ вздрогнула отъ этого смха и взгляда, которымъ онъ сопровождался.

– Я не хочу спать! Я не хочу ни сть, ни спать! Я хочу хать и сейчасъ же!

Дама въ черномъ не отвчала. Она подошла ближе къ баронесс и дотронулась до большого золотого креста, блествшаго на ея впалой груди.

– Посмотри, Клементина, ты чуть-чуть не потеряла крестъ дорогой, онъ чуть держится на лент. Что сказала бы тогда наша почтенная настоятельница. Она собственноручно надла его теб на шею въ знакъ памяти.

Взволнованное лицо баронессы омрачилось; она наклонила голову и машинально поднесла крестъ къ губамъ, между тмъ какъ другая дама завязывала покрпче ленту.

– Подите и приготовьте поскоре баронесс самый покойный капотъ, – приказала она горничной, которая въ это время вошла въ сни, нагруженная дорожными вещами. – Пусть Биркнеръ поскоре отопретъ комнаты баронессы. Гд же она?

– Здсь, фрейлейнъ, – отвчала съ низкимъ поклономъ экономка, появляясь изъ-за угла коридора. – Я сейчасъ оттуда, – все въ порядк. Ахъ, какое счастье, что я какъ разъ сегодня тамъ убралась и тщательно провтрила комнаты.

– Какъ! такъ-то исполняются мои приказанія, – гнвно вскричала баронесса, взглянувъ съ отвращеніемъ на добродушную толстую особу, которая отъ этого видимо смутилась. – Разв я не приказала самымъ ршительнымъ образомъ, чтобы на время моего отсутствія никто – понимаете ли – никто – не входилъ въ мои комнаты?… Можно себ представить, какъ тамъ хозяйничали!

– Но кто же могъ осмлиться, сударыня? – пробормотала экономка. – Тамъ во все время не было ни души, я берегла ключъ, какъ зеницу ока. Но бурей недавно растворило дверь, выходящую на террасу, – при отъзд она должно быть второпяхъ не была заперта, какъ слдуетъ, – надо было пойти посмотрть, такъ какъ она безпрестанно хлопала, и пришлось вставлять новыя стекла. Пыли везд было на палецъ и воздухъ былъ очень тяжелъ.

Во время этого объясненія, сопровождаемаго оживленными жестами, она приблизилась къ баронесс, но та отступила назадъ.

– He подходите ко мн близко, Биркнеръ, – сказала она съ дтски плаксивой запальчивостью и протянула впередъ руку, какъ бы для защиты. – Съ этой минуты вамъ нечего длать въ моихъ комнатахъ, ршительно нечего. Теперь я заставлю совсмъ иначе относиться къ моимъ распоряженіямъ, чмъ до сихъ поръ, – мое терпніе истощилось! Мой домъ долженъ быть очищенъ отъ заразы…

– He волнуйся, Клементина, – прервала дама въ черномъ ея рчь, грозившую затянуться безъ конца и, предлагая руку баронесс, приказала слугамъ какъ можно скоре приготовить чай. Потомъ она повела хозяйку шиллингова дома, какъ маленькаго ребенка, черезъ коридоръ и по лстниц.

Собравшіеся слуги стали расходиться. Мадемуазель Биркнеръ, закрывъ платкомъ смущенное лицо, вытирала навернувшіяся на глаза слезы, между тмъ какъ Робертъ, съ насмшливой улыбкой пробжалъ мимо нея въ кухню исполнять свою обязанность. Садовникъ и конюхъ вышли на лстницу, ведущую во дворъ, чтобы пройти къ конюшнямъ; они прошли мимо донны Мерседесъ, прижавшейся къ стн, не замтивъ ея.