В душной ночи звезда (СИ)

Я затосковал. И вместе с тем шевельнулось удивление: почему старик ничего не спрашивает о моём житье-бытье? "А я его расспрашивал? - вдруг всплыла мысль. - Да он просто окунул меня в свою жизнь, - окунул и вынул. Даже не думаю, что ему на это понадобилось время. Не удивлюсь, если наша встреча - заданность. Мост между прошлым и настоящим. Связка. Спайка разорванных звеньев цепи. Целые фрагменты цепи между прошлым и будущим разрушены. А так нельзя. Иначе не объяснить, зачем это всё. И, значит... И значит, Он прожил мою жизнь точно так, как я невольно прожил его...

Мне сделалось стыдно. Я был свидетелем Служения длиною в жизнь - незаметного, упорного следования своей дорогой не для себя - для всех.

А я? Я подумал, что мне нечем гордиться и, по большому счёту, мне, человеку века электроники, нечего сказать старику из средневековья...

Пока я занимался самоедством, Бод успел отправить Догоняя с замысловато скрученной верёвкой на шее к сыну своему, Миколе, за Ведрыц-реку. Вскоре Микола приплыл в челноке, оставил грубоватые удочки и уплыл обратно, ничем не выдав интереса к высокому, "гладкому, как сынок кастеляна" незнакомцу, сидящему рядом со стариком. Тоскливые мои мысли перебила на удивление удачная рыбалка. Несмотря на жару, рыба охотно клевала: видимо, полноводный, холодный от подземных ключей Ведрыц изобиловал рыбой.

На закате из города стал прибывать народ. Купальскую ночку гуляли все.

- Женщины на ранней заре будут ходить вдоль берега, собирать купальские травы, - заметил Бод. - А девчатки пустят венки по воде...

- А волшебный цветок папоротника, открывающий клады, тоже будут искать?

- Разрыв-траву*? А как же, конечно, будут. Но этим

займутся молодые парни. Не совсем та кветка им нужна, - старик хитро улыбнулся, спрятав глаза за сеткой морщин, - а как иначе заманить любимую подальше в лес?

-Да? - я был разочарован - так это всё брачные игры?

- Как и большая часть поверий и праздников, уверяю тебя! И они стары, как само время. Ну, подумай, хлопец, своей головой: что ждёт этих детей? Родительский произвол? Пока будут судить да рядить, выбирая им пару, да окружать парней, а особенно девчат всякими страхами и запретами, молодые полюбятся, а там, - куда ж деться, - и свадьба, и новое здоровое дитятко. Их родители, такие премудрые, расчетливые, сами когда-то ходили в лес за разрыв-травой, - (старик, смеясь, перекрестился, подняв глаза к небу), - а нашли своих первенцев. Нет, ну, есть чудаки, которые верят в сказки и идут за папаратью, но если потянулась туда же девка за своим храбрецом - то опять получится то же самое.

А чего стоит обычай купаться в Юрьевской росе*?

Жёнки на рассвете собирают росу на расстеленные холсты, и, может, и догадываются кое о чём, хоть ни один уважающий себя мужчина не будет откровенничать с бабой про то...

А девоньки точно не знают, что парни-женихи всеми правдами и неправдами стараются оказаться на том месте, где будут раздеваться, сбившись в кучу, девчатки. Вот где выбираются невесты. И сказки есть про то. А в сказках много правды. А как загорится молодое сердце, так никакой батька его не удержит: придумают, схитрят, выкрутятся, обойдут родительские расчеты и сойдутся вместе. Парень молча подставит спину под отцовскую плеть, а девчонку мать долго будет таскать за косы и зло причитать. Но потом успокоятся. То-то же! Молодые спешат: знают - потом придёт долгая, на полгода, зима, и все забьются по хатам, укутаются в тулупы так, что и не разглядишь, кто в том тулупе, и всё, потеряно время. О, сколько ещё у них подобных хитростей! - закончил старик, качая головой.

Начали зажигать костры.

Дальше всё происходило примерно так, как знал я по фильмам: водили тесные хороводы, прыгали через огонь юные пары, кто-то охал, напоровшись босой ногой на острый сучок. Семейные, расположившись поодаль шумным табором, укладывали спать детей, припугнув хорошенько Русалкой и лесной ведьмой Каргой, чтобы не отошли их малыши далеко, не вздумали ходить в лес или спускаться к реке. Сами оставались рядом, разложив вокруг сбившихся в одном месте повозок свои костры, и веселились. Все эти люди тоже разок-другой прыгнули вслед за молодёжью через огонь: пламя, по поверьям, очищало от болезней.

Я торопил старика: пора было возвращаться в город. Бод обещал доставить к нужному месту вовремя.

В наступающей темноте снова приплыл в челне Миколай. Вышел из лодочки, придержал, стоя в воде, вёрткую посудину, пока мы уселись в неё, впрыгнул сам и погнал челнок по течению Ведрыца. Мимо водяных мельниц-лодзяков*, в устье лесной реки, впадавшей в широкий Днепр. Потом, держась рядом с берегом, он провёл лодку в могучем попутном течении ещё дальше: вдоль пристани, вдоль торгового места, вдоль складов-спихлеров и коновязей - туда, где уже кончался город.

Здесь мы вышли из лодки.

Поднялись извилистой дорожкой вверх, прошли в темноте, и я опять ощутил под ногами пыльный наезженный шлях.

- Теперь ищи То Место - велел старик. - Не высматривай, просто ищи.