В душной ночи звезда (СИ)

Бод приподнялся на лаве, скинул дерюгу*, осмотрел себя. Правая ступня потемнела от ожога: на босую ногу Бод вчера уронил жаровню с углями. Для обряда превращения тело должно быть здоровым. Считалось, раны осложняли возвращение в истинную плоть, хоть это всё же оставалось возможным, но мешали обретению низшей, звериной формы вначале дикого ритуала. Впрочем, он не станет проверять, - нет, не его это путь.

Бод, снова обретя способность мыслить здраво, спустил ноги с лавы, стал одеваться, удивляясь, что в забытьи сумел-таки найти ложе и укрылся. Видно, сон сплёлся с явью. Могло быть и хуже. Неправильное чародейство - это когда человек становился как корабль без ветрила, с таким могло случиться всё, что угодно.

Он решил до вечера не бередить душу, не думать об Анне.

Днём Бод сходил к ближним бортям, что были у него за оврагом на полночь от города, их он всегда осматривал и закрывал последними. Затем долго поворачивался во дворе: наполнил большую бочку водой для хозяйских нужд, всыпал зерна рябым курицам и петуху, кричавшему хрипло и резко. Петух дружил с псом Бода и они вместе никого не пускали во двор. Но детей не смел пугать гонорливый красавец - ему строго запретил хозяин, и соседские мальчики, приносившие на продажу бортнику простоквашу и сыр, подходили к весничкам смело: петух слетал с плетня и делал вид, что очень занят поиском ведомых только ему сокровищ в густой траве.

На заросшей муравой окраинной улице, где жил бортник, редко стояли хаты, половина плацев* пустовала. По другую сторону начинались влажные сенокосные луга, и уже за ними - знаменитые речицкие клюквенные болота. Болота эти полны рыбой, недаром одно из них прозвали Щучьим.

Городские окраины заселялись медленно. Люди тесно строились в посаде, под защитой высокого частокола, запиравшегося на ночь. А здесь, в предместье, зимой волки часто подходили к человеческому жилью; лисы воровали курей из сараев; досаждали хорьки, душившие птицу. Впрочем, хорьки порой находили дорогу и в обход городского частокола...

Серый конь Бода сейчас мирно пасся за изгородью на луговине. Он только-только доставил хозяина с ярмарки: Бод возил мёд и воск к торговому месту. А обратно в этот раз привёз зерно, овёс, крупы - гречу и пшено, немного муки. Прикупил горячих хлебов, алея, льняного и конопляного масла, вяленую рыбу и свежего налима. Достал из возка и пустил по двору молодых курочек - прибавление куриной семейки. Снёс в подклет* новые липовые бельчики взамен проданных с мёдом. Там же, в подклете, сложил несколько локтей домотканого полотна, хороший пояс, пару добрых сапог и кое-какую одежду: зима наступала. Кроме этого, могилёвский купчишка привёз Боду давно им заказанные толстые стеклянные аптекарские бутыли с плотно пригнанными пробками, мерную чашку, медную ступку с пестом и с десяток дорого ему обошедшихся кусков нужного вещества.

У цыган Бод случайно увидел добрый, ладный нож: небольшой, лёгкий, с тонким гладким лезвием, с удобной, по мужской руке, рукояткой. Цыган сказал, что нож режет на лету тонкое полотно, но полотна, чтобы разрезать, у цыгана не было. Бод усмехнулся и купил нож за неслыханную цену, поторговавшись только для порядка. Не жалея, расплатился: прекрасный инструмент, о каком мечтал, что ж мелочиться.

С головой уйдя в заботы, он пытался не думать ни о чём другом. День короток, нужно успеть справиться, не думая об отдыхе. Но мысли всё равно не оставляли бортника. Он удивлялся и негодовал на себя за то, что поддался наваждению.

В раннем детстве, почти в младенчестве, его приняли на воспитание в храм и готовили не к семейной жизни. Ещё ребёнком он прекрасно усвоил все ритуалы, позволявшие держать в узде чувства и усмирять желания. Он знал нужные слова и действия, знал лунные дни, когда следует быть особо осторожным, ибо эти дни усиливали страсти, распаляли воображение и вводили слабого человека в искушения.

Его следующий дом, приют странных отшельников, продолжил воспитание, наделив новыми знаниями. И все бурные годы, пришедшиеся на отрочество и юность, он умудрялся сохранять драгоценное равновесие духа и плоти, решив посвятить себя незаметному служению невежественным, в общем-то, людям. Всё в жизни складывалось так, чтобы подвести, подготовить его к этому служению...