В движении. История жизни

Начальству больницы эта идея понравилась, и они предложили мне по минимальной цене снять квартиру в соседнем с больницей доме; эта квартира и предназначалась для дежурных врачей. Мой вариант устраивал всех: большинство врачей, как правило, терпеть не могут дежурства, а я был рад, что у меня есть квартира, всегда открытая и для моих пациентов. Штатные врачи: психологи, социальные работники, психотерапевты, логопеды, музыкальные терапевты часто заходили ко мне, чтобы обсудить пациентов. Почти каждый день у нас бывали плодотворные, оживленные дискуссии о происходящих на наших глазах беспрецедентных событиях, которые требовали неординарных подходов.

Джеймс Пурдон Мартин, известный невролог из Лондона, который решил после выхода на пенсию поработать с больными постэнцефалитным синдромом в больнице «Хайлендз», в 1967 году написал замечательную книгу о том, как они держат равновесие, а также о различных отклонениях в их осанке. В сентябре 1969 года он специально приехал в Нью-Йорк, чтобы повидать моих пациентов, что для него было совсем непросто, потому что ему было уже за семьдесят. Джеймс Мартин был восхищен, увидев пациентов, которым я давал леводопу, и сказал, что не встречал ничего подобного со времен самой эпидемии, произошедшей пятьдесят лет назад. Он настаивал: «Вы должны обо всем написать, и в деталях».

В 1970 году я начал писать о постэнцефалитном синдроме в своей любимой форме – письма издателю. За неделю я отправил четыре таких письма издателю журнала «Ланцет», и все четыре были сразу же приняты к публикации. Но моему боссу, главврачу больницы «Бет Абрахам», это не понравилось.

– Почему вы хотите опубликовать это в Англии? Мы же с вами в Америке! Вы должны написать что-нибудь для «Журнала Американской медицинской ассоциации». Не просто письма об отдельных людях, а статистический анализ, учитывающий истории болезни всех пациентов и их современное состояние.

И вот летом 1970 года я изложил свои открытия в письме, которое отправил в «Журнал Американской медицинской ассоциации». Там я описал полные результаты воздействия леводопы на шестьдесят моих пациентов, которых я вел в течение года. Почти все из них, сообщал я, поначалу стали поправляться, но вскоре вышли из-под контроля и начали демонстрировать сложные, иногда необычные и непредсказуемые состояния. Рассматривать это следует не как «побочные явления», но как составную часть эволюции больного в сторону выздоровления.

Журнал напечатал мое письмо, но если на письма в «Ланцет» я получил от коллег много положительных откликов, то письмо в американский журнал было встречено странным, даже пугающим молчанием.

Молчание было прервано несколько месяцев спустя, когда весь посвященный письмам раздел был в октябрьском номере «Журнала Американской медицинской ассоциации» отдан критическим, а иногда и резким комментариям на мое письмо. Пафос критики сводился к следующему: «Сакс свихнулся. Мы видели дюжины таких пациентов, но не наблюдали ничего подобного». Один из нью-йоркских коллег заявил, что имел дело с сотнями больных, которые страдали паркинсонизмом и принимали леводопу, но никогда не сталкивался с теми сложными реакциями, которые я описывал. Я ответил ему, написав: «Дорогой доктор М.! Пятнадцать из ваших пациентов теперь находятся под моим наблюдением в больнице “Бет Абрахам”. Хотите приехать и посмотреть, как у них обстоят дела?» Ответа я не получил.

Похоже было, что некоторые из моих коллег старались приуменьшить ряд негативных эффектов применения леводопы. В одном письме говорилось, что, даже если то, что я описываю, есть чистая правда, публиковать это нельзя, поскольку такого рода правда «негативно скажется на атмосфере оптимизма, крайне важной для получения адекватной терапевтической реакции на леводопу».

Я полагал, что «Журнал Американской медицинской ассоциации» поступает неправильно, публикуя эти критические письма и не давая мне возможности в том же номере на них ответить. Что я мог бы сказать со всей ясностью, так это то, что пациенты с постэнцефалитным синдромом крайне чувствительны к леводопе; в том, что касается скорости и интенсивности реакции на препарат, они гораздо чувствительнее, чем страдающие обычным паркинсонизмом. Поэтому я и видел у своих пациентов реакции, которые развивались в течение дней или недель, в то время как врачи, занимавшиеся болезнью Паркинсона, этих эффектов могли не видеть годами.

Но вся эта история вскрыла и более глубокие проблемы. В своем письме в «Журнал Американской медицинской ассоциации» я не только выразил сомнение в надежности того, что до сих пор казалось обычной врачебной процедурой – дал лекарство и контролируй его эффекты; я выразил сомнение в предсказуемости как таковой. Случайность становилась существенным и обязательным феноменом, выраставшим из практики постоянного применения леводопы.