В джунглях Юга

— Я же сказал: только три штуки осталось. Нужно поберечь, бывает опасность и пострашнее…

— Что же страшнее тигра?

— Враг! — односложно ответил отец и вздохнул.

Глава XIII СМЕРТЬ ДЕРЗКОГО

Мы прожили в лесу три дня. Днем, чтобы утолить голод, собирали плоды аноны и искали мед, на ночь залезали на высокие деревья и, выбрав надежные, толстые ветви, привязывались к ним. Каждые два часа отец забирался на дерево повыше — посмотреть, не утих ли пожар.

— Ну, пожалуй, к реке уже пройти можно, — наконец сказал он.

— А как же мы найдем к ней дорогу?

— Да любая протока приведет. Вода из леса всегда в реку бежит. Пойдем по течению, и все…

И мы пошли, шлепая вброд по неглубоким ручьям, и только к концу следующего дня увидели верхушки деревьев, окутанные, как облаком, испарениями, поднимавшимися от воды. Там, в той стороне, текла река леса Уминь. Мы свернули наискосок по еще горячей золе и пеплу и после долгих поисков нашли наконец углубление, заполненное водой, где в день пожара спрятали лодку. Все вокруг было, деревья и кустарник стояли совсем обуглившиеся. Черепахи, большие и маленькие, не успели переползти лужайку и добраться до воды, как их настиг огонь, и теперь от них остались только панцири, холмиками выступавшие под пеплом. Большое, обуглившееся дерево еще дымилось рядом с тем местом, где была спрятана лодка. Верхний слой ряски и стрелолиста, которыми отец укрыл лодку, спалил огонь, а то, что было под водой, сварилось. Дохлые рыбы, креветки, водяные змеи, все покрытые толстым слоем пепла, плавали на поверхности воды, распространяя ужасное зловоние.

Я разделся, залез в воду, выбрал из затопленной лодки обгоревшие листья ряски и стрелолиста и стал вычерпывать воду.

— Укрывали от жары, а спасли от пожара. Вот повезло, да, отец?

Я пошарил на дне и вытащил весла, шест, помост — все было целехонько.

Мы с трудом протащили лодку по вконец обмелевшей протоке и поплыли, ориентируясь на верхушки деревьев над берегом реки. Вдруг в той стороне раздалась длинная автоматная очередь и затем несколько отчетливо слышных винтовочных выстрелов.

— Никак, десант… — встревоженно сказал отец.

— Что же нам делать?

— Все равно надо домой возвращаться!

Мы продолжали свой путь, отталкиваясь шестом. Оба берега протоки покрывал густой слой золы. Хижина Дерзкого превратилась в груду пепла, и, если бы не обгоревшие деревянные бруски дерева, идущие ступеньками от воды, я никогда бы не нашел следов его жилища.

К вечеру мы вышли в реку. Лес по левому берегу стоял все такой же зеленый, и в гладкое зеркало реки смотрелись белые стволы каепутовых деревьев. Я нырнул, выкупался. Отец ни одним словом не поторопил меня. Он сидел неподвижно, уйдя в свои мысли, уставившись на бегущую воду. Его неожиданная задумчивость заразила и меня. Несколько дней мы с таким нетерпением ждали возвращения домой, а теперь, когда дом был уже совсем близко, мне вдруг захотелось, чтобы время приостановилось. Может, это была инстинктивная боязнь возможного несчастья, случившегося с близкими, и желание отдалить страшную минуту.

Наконец мы, не сговариваясь, взялись за весла и стали грести к противоположному берегу. На реке в этот час никого не было. Сама река как будто стала темнее и шире, и у меня почему-то было такое чувство, что над ней неслышно витает смерть. На том берегу мы заметили какую-то толпу. Мы сильнее заработали веслами, направляя лодку прямо к ней. Оттуда отчалил двухвесельный ялик и пошел наперерез течению. Нас узнали. Мужчина, стоявший на рулевом весле, замахал рукой и закричал:

— Тян, это ты? Дерзкого убили, его только что привезли!

— Господи! — вскрикнул отец и дрожащим голосом спросил: — Скажи, ты не видел моих?

— Видел сегодня днем. Твоя жена все глаза о вас проплакала…

Отец облегченно вздохнул. Я постучал веслом, привлекая к себе внимание человека в лодке, и спросил:

— В него с самолета стреляли?

— Вы совсем ничего не знаете? — удивленно посмотрел на нас тот. — Враги уже захватили ближний пост в Кайлыа.

— Вы куда сейчас? — спросил отец.

— За гробом для Дерзкого. А вы попробуйте: может, у вас получится, глаза ему закрыть… Вот беда, умер, а глаза закрываться не хотят! Я быстро вернусь.

— Поднажмем, сынок! — крикнул отец.

Мне показалось, что лодка сама понеслась к берегу. Я еще не успел привязать ее, как отец одним прыжком оказался на берегу и бежал к толпе, стоящей на лужайке.

Когда я подошел туда и протиснулся вперед, отец уже стоял на коленях возле тела, прикрытого большими банановыми листьями. Босые ноги охотника высовывались из-под листьев наружу, грязь, приставшая к ним, была еще сырая. В головах с сумрачным лицом стоял Ба Нгу и держал в кулаке пучок благовонных палочек. Увидев меня, он удивленно мотнул головой, словно спрашивая, какими судьбами я здесь, и снова замер. Я никогда еще не видел его таким расстроенным.