В джунглях Юга

Река здесь стала совсем широкой, шире километра, и по обоим берегам ее тянулась бесконечная стена мангрового леса. Верхушки мангров шли ступенями, по возрасту, один ярус над другим, и из тумана и утренней дымки появлялись полосы всех оттенков зеленого — сначала светло-зеленый цвет рисовой рассады, потом цвет зелени мха, затем бутылочный…

Прямо у берега реки шумел веселый рынок, типичный для лесного края, близкого к морю. Маленький городок звался так же, как и река, — Намкан. Бесхитростные строения из пальмовых листьев, какие возводили еще в старину, здесь стояли рядом с современными двухэтажными кирпичными домами. На берегу были сложены высокие штабеля бревен, а на реке качался целый лес мачт рыбачьих, торговых и транспортных лодок.

Намкан, щеголяя своим многолюдьем и богатством, горделиво стоял на самой южной оконечности страны. Он славился еще и тем, что местные углежоги делали самый лучший уголь на всем юге. Далеко по реке шли торговые пристани, дома-поплавки выступали над водой целой улицей, и из них по ночам падал на воду мигающий свет фонарей. Здесь можно было поставить лодку, зайти и съесть жаркое, какое-нибудь китайское блюдо или мясо диких зверей, приготовленное по местным рецептам. Здесь можно было также купить все, начиная от иголки и нитки до готовой одежды или дорогого ювелирного украшения, причем для этого не приходилось даже выходить из лодки. Девушки-китаянки продавали с лотков всякую мелочь, индонезийцы торговали тканями, старухи камбоджийки — вином. Разноязыкий говор, красочные национальные одежды — все это придавало Намкану неповторимую яркость и оригинальность, выделявшую его среди всех остальных городков и селений лесного края мыса Камау.

— Давай остановимся здесь, — глядя на берег, сказала мама отцу, который, сидя на носу лодки, неторопливо набивал трубку.

Он посмотрел, прищурившись, на нас с Ко:

— Ну, а вы как: здесь хотите остаться или дальше поедем?

Его шутливый и мягкий голос и особенно прячущаяся в уголках глаз усмешка насторожили нас, и мы оба смущенно засмеялись, не зная, что ответить.

— Нет, здесь оставаться я не намерен, — неожиданно решительно сказал он и, кашлянув, посмотрел на мать.

— Ты что, в море жить собрался? — спросила она.

Как будто не обратив внимания на ее недовольство и не заметив наших удивленных глаз, хотя он прекрасно знал, что мы очень устали за долгую дорогу и только и ждем минуты, чтобы опустить весла и прыгнуть на твердую землю, отец неторопливо зажег трубку и сделал несколько длинных затяжек.

— Останемся поблизости, но не здесь.

— Но ведь тут веселее, отец! — Ко вытягивал шею, разглядывая все, что творилось на берегу. — Здесь так много народу… А мы, куда же мы поедем?

— Разве я торговец, чтоб на рынке жить? — не то в шутку, не то всерьез сказал отец.

— А покупать что-нибудь будем? — спросила мама.

— Не торопись. Сначала найдем место, где дом поставить. Но если хочешь, чтоб мальчишки пошли на рынок прогулялись, то можем немного и задержаться!

— Ладно, в другой раз…

Раз мама не стала спорить, значит, доводы отца она сочла справедливыми. И мы не стали даже останавливаться здесь, а поехали дальше и только через несколько часов пристали возле бедной деревеньки, разбросавшей свои дома вдоль неширокого канала и спиной упиравшейся в лес.

Углежоги нарубили бревен, сплели из пальмовых листьев крышу и построили нам маленькую хижину. Теперь каждый день отец, взяв топор, уходил с дровосеками за хворостом для печей углежогов, а мама ходила собирать маленьких красных крабов и делала из них соус. Мы с Ко, забрав Луока, вместе с деревенскими ребятами отправлялись в лес охотиться на камышовых котов и варанов. Частенько, идя гуськом по тропе дровосеков, мы доходили до самой реки и спускались на отмель собрать крабов и съедобных ракушек, а то и просто поиграть. Потом мы бежали в воду и подолгу ныряли и плавали. Во время отлива в мелких прозрачных лужицах здесь задерживалась морская рыба всевозможных форм и красок. Мелкую рыбешку мы, когда нам надоедало играть, переносили в воду, а крупных съедобных рыб забирали с собой, нанизывая в связку.

Здесь, в Камау, лесном крае, заполненном водой, основными дорогами были реки, протоки, большие и малые каналы. Почти каждый день с берега реки можно было видеть разных форм и размеров речные и морские лодки, шедшие под треугольными парусами, от маленьких, легких яликов из хлопкового дерева, проворно прыгающих по воде, до внушительных и тяжелых рыбачьих барок. Здесь же, на берегу, местные жители поджидали торговые лодки[54], и здесь же можно было услышать новости из самых разных мест.

На берегу нередко можно было случайно поймать змею или черепаху, здесь росло много необычных для этих мест деревьев и растений, которых я нигде больше не встречал, — струи воды приносили сюда из далеких мест много разных семян.